Однако, в отличие от Франческо Петрарки, отрицание возможности рационалистического познания Бога в терминах естественной науки не означало для Данте отрицания связей между человеком и Богом. Данте не считал, особенно после крушения идеи вселенской монархии, что можно «вырвать живущих в этой жизни из состояния бедствия», не приобщив их к гармонии трансцендентного мира. Основой красоты и высшей, космической упорядоченности (всюду, в том числе и в художественном стиле) для человека времени Данте оставался Бог. Но это лишь укрепляло Данте в мысли, что мир спасает красота. Он был убеждён, что недоступное абстрактной мысли учёного может быть «несовершеннейшим образом увидено» поэтом. В Раю Данте узрел божественную красоту уже не земной, а преображённой Беатриче. Правда, рассказывая об этом своим читателям, он тут же оговаривается, что не мог насладиться лицезрением Беатриче в такой же мере, в какой наслаждается им создавший Беатриче Бог. Однако возможность приобщения поэта к божественной красоте под сомнение не ставится: в осуществлении этой возможности и состоит, по мысли Данте, практическая, действенная роль подлинной поэзии. В отличие от поэта и драматурга эпохи Возрождения Лудовико Ариосто (1474–1533 гг.), Данте относился к религиозно-мифологическому материалу своей «священной поэмы, отмеченной и небом и землёй» серьёзно, в твёрдой уверенности, что этот материал, при всей его иносказательности, отражает высшую справедливость, добро, красоту и гармонию трансцендентного мира. Преимущества поэта по сравнению с учёным и натурфилософом, позволяющие поэту перейти границы, установленные природой, и проникнуть в потусторонний мир, обусловлены, по мнению Данте, тем, что законы поэтического творчества совпадают с законами, по которым сотворён мир абсолютных идей, ослабленным оттиском которых является земная природа. Эти законы – законы любви. В «Рае» сказано: «Всё, что умрёт, и всё, что не умрёт, – Лишь отблеск Мысли, коей Всемогущий Своей Любовью бытие даёт...» Любовь «движет солнце и светила», а истинный поэт творит свои создания, движимый любовью, под диктовку любви, как скажет Данте в своей беседе с тенью Бонаджунты («Чистилище»). Гуманисты Возрождения и Данте вкладывали в слово «любовь» разное содержание. Любовь, силой которой создан мир абсолютных идей, сходна с возвышенной, духовной любовью, которую испытывал юный Данте к земной Беатриче. Но она не тождественна этой любви. Точно так же, как и не тождественна божественная красота Беатриче, которую Данте лицезрел в Раю, прелести воспетой в «Новой жизни» донны. Повесть об обновившей его любви, составленная из сонетов, канцон и прозаического рассказа-комментария о любви к Беатриче, считается первой в истории мировой литературы автобиографией. В поэме «Новая жизнь» Данте воспел свою первую юношескую любовь – Беатриче Портинари, которая умерла в 1290 г. в возрасте 24 лет. Данте и Беатриче стали символом любви, как Петрарка и Лаура, Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта.