Утопия Данте – утопия этическая. В этом она соприкасается с гуманизмом Возрождения. Вселенская монархия, воплощающая в себе единство человечества, обладает у Данте гносеологическими функциями: она необходима для того, чтобы человек мог познать действительность и переделать её в соответствии с намерениями Бога и Природы. Такая роль монархии не позволяет рассматривать её как идеал национального абсолютистского государства, но зато помогает вникнуть в дантовское понимание свободы: свобода для него связана с новой концепцией человека. Опираясь на Аристотеля, Данте формулирует один из основных гуманистических принципов: человек – цель. Вместе с тем человек пока ещё не обособляется от человечества. Поэтому положение: человек – цель тождественно для Данте положению: цель человека – человечество и человечность. Человечность – это любовь к ближнему. Её нельзя в полной мере обнаружить у какого-нибудь отдельного короля, правителя, а лишь у вселенского монарха, поскольку тот воплотит в себе единство человеческого рода. Дантовская вселенская монархия не исключала существования отдельных королевств, княжеств и городов, но полностью отрицала феодальную иерархию. Установление непосредственного отношения человек – монарх, с одной стороны, утверждало равенство всех перед монархом, а с другой – превращало государей в слуг не столько монарха, сколько народа: «...Не граждане существуют ради консулов и не народ ради царя, а, наоборот, консулы ради граждан, и царь ради народа». «Монархия» содержала в себе возможность политической революции, и Данте это мог понять. Он стремился к переменам в идейной системе окружающего его мира. Автор «Монархии» хотел идейно разоружить папство, узурпировавшее императорские полномочия, и тем самым сделать невозможным торжество теократии. Отрицание «дара Константина» и защита независимости светской власти от Римских пап закономерно перерастали у Данте в мощную атаку на духовную диктатуру церкви. Поэт стремился обособить человеческое познание от божественного откровения, разум от веры, философию от теологии и земное блаженство от блаженства небесного. Тем самым реабилитировалась земная природа человека. Одновременно утверждалось не только право, но и обязанность человечества строить социальный рай на земле, не оглядываясь на предписания церкви и духовенства. Ни в одном из своих произведений Данте не подошёл так близко к гуманизму зрелого Возрождения, как в «Монархии». Не удивительно, что этот трактат вызвал ярость апологетов теократии. Мыслителям же Возрождения его этико-политические идеалы оказались близки и понятны. Глава флорентийской Академии Марсилио Фичино (1433–1499 гг.) перевёл «Монархию» на итальянский язык, видимо, предполагая сделать её концепции достоянием сравнительно широкого круга новой интеллигенции. Однако даже в конце XV в. популяризовать такие смелые идеи было совсем не просто. Первое издание этой книги появилось лишь в 1559 г. – не в Италии, а в Базеле, и в 1564 г. она была занесена в «Индекс запрещённых книг». Когда Данте закончил «Монархию», для него было ясно, что грандиозные надежды на немедленное общественно-политическое исправление человечества рухнули.