Так, давно подмечено, что есть несомненное сходство между Булгаковым и его Мольером. Вот что писал Михаил Афанасьевич о глазах своего литературного героя: «Я читаю в них странную всегдашнюю язвительную усмешку и в то же время какое-то вечное изумление перед окружающим миром». Те, кто видел глаза самого Михаила Афанасьевича, утверждают, что эти слова – о нём самом. Несмотря на то, что за Булгаковым твёрдо закрепилась слава бытописателя, он любил мистифицировать, играть в фантастику, экспериментировать со словом и сюжетом. В одной из лучших работ о Булгакове, в статье В. Лакшина «Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»», опубликованной в журнале «Новый мир» (№ 6, 1968 г.) и включённой затем в его же сборник статей «Пути журнальные», выпущенный издательством «Советский писатель», читаем: «Вводя мистический и религиозный элемент, Булгаков тут же убивает его своей верностью житейским подробностям». Никто не спорит, что он был непревзойденным мастером выписывать «житейские подробности», но он никогда не утверждал, что жизнь этим ограничивается и на этом заканчивается. Думается, что М.А. Булгаков, напротив, всем своим творчеством пытался поднять читателя над засасывающей рутиной быта, подчёркивая, что удивительное – рядом. Да и сами «житейские подробности» у писателя нередко символичны. У Булгакова нет художественной лепки подробностей быта, какими славился, например, его современник Алексей Николаевич Толстой (1882–1945 гг.). «Житейские подробности» Булгакова близки к экспрессионизму: выразительны и контрастны. Такова, например, его излюбленная цветовая гамма – красное на белом. Ярким пятном выглядит кровь на крахмальной скатерти в доме Турбиных («Белая гвардия») и красное вино на белом мраморе перед Понтием Пилатом («Мастер и Маргарита»). Экспрессионизм присущ и словесным образам: «Слово «Петлюра» утром с газетных листков капало в кофе» («Белая гвардия»). Но выработанный им стиль не является самоцелью, Булгаков не стремится поразить читателя яркостью образов, а хочет выразить невыразимое, диалектика которого рождается из продуманного соединения контрастов, коротких и длинных предложений. Так, красное на белом – символ непримиримости противоположных начал и в то же время – их единство. Длинные предложения – течение жизни, а короткие – её неожиданный конец. Этот стиль всегда отражает стремительные перемены в мировоззрении писателя, и он всегда музыкален, мелодичен. Но если в ранней прозе мелодия одна, то в романе «Мастер и Маргарита» – совсем другая. Мелодия слов и ритмы жизни меняются даже в разных эпизодах романа: в описании Москвы и описании Ершалаима. Вообще точность в колорите времени и места была особой заботой М.А. Булгакова. Но есть одна особенность, подробность в пейзаже, которая художественно объединяет эпизоды, столь далеко разведённые в пространстве и времени. Это – лунный и солнечный свет. Это не просто эффектное освещение исторических декораций, но как бы масштаб вечности, позволяющий соединить в один сюжет события, между которыми два тысячелетия. Два небесных светила становятся почти участниками событий, действующими лицами романа. Кстати, критикой это замечено давно, и В. Лакшин интерпретировал это достаточно тонко: понятно, что «солнце – символ жизни, радости, подлинного света – сопровождает Иешуа, а луна – фантастический мир теней, загадок и призрачности – царство Воланда и его гостей». Но только этим художественные задачи лунного и солнечного света в романе не ограничиваются. Думается, что он призван помочь автору выразить философскую концепцию восприятия окружающего мира. Чем ярче свет, тем яростнее тьма. Не случайно Воланд появляется в тех эпизодах, когда особенно ярко светит солнце, и даже от его шпаги падает тень. Поэтому и на Патриарших прудах в 193... году, и на крытой колоннаде дворца Ирода Великого ощущаются резкие контрасты, свет и тень. Шабаш ведьм и великий бал Сатаны происходят именно в полнолуние. Это – не только стилистический приём, не верность фольклорным традициям, как это хотели представить критики. Берлиоз – одна из самых ярких личностей в романе, и Воланд в этом эпизоде оживлён, да и смерть Берлиоза – в лучших классических традициях, грубая и зримая (хотя трамвай голову отрезать не сможет, а только шею сомнёт).