В настоящее время исследователи констатируют наличие серьёзных проблем у теорий богодухновенности обоих типов: любое разделение Священного Писания на тексты богодухновенные и небогодухновенные по жанрам, отделение богодухновенности от Откровения ставят неразрешимые задачи для богословия. Объём богодухновенного текста при таких подходах может варьироваться от почти всей Библии до её очень незначительных частей, при этом неясным оказывается статус остального текста. Всяческого основания вербальную теорию лишают текстологические исследования Священного Писания, заставившие сомневаться в самой возможности обретения аутентичного текста. На незыблемости буквы Библии продолжает настаивать и так называемый библейский фундаментализм, получивший распространение, прежде всего, в некоторых направлениях протестантизма, что, правда, достигается здесь ценой пересмотра основных положений фундаментальных наук. Кроме того, подобные действия требуют чёткого критерия, на основании которого можно выделить богодухновенный текст. Удовлетворительного критерия пока сформулировать не удалось, поскольку все протестантские теории так или иначе предполагают субъективные решения. Так, согласно одному из основоположников библейской критики Иоганну Соломону Землеру (1725–1791 гг.), единственным доказательством богодухновенности той или иной книги будет внутреннее чувство верующего, которое надо понимать как свидетельство Святого Духа. Для протестантского теолога Фридриха Даниеля Шлейермахера (1768–1834 гг.) таким свидетельством является дух христианской общины, но он отказывается рассматривать ветхозаветные книги как богодухновенные, поскольку во время написания христианской общины их ещё не существовало. Небезупречно и содержательное разделение, поскольку многие истины веры выражены через взгляды и представления своего времени и поэтому трудноотделимы от них. Теории богодухновенности, которые пытались строить на основе достижения тех или иных научных дисциплин, оказывались уязвимыми для критики ровно настолько, насколько подвергались критике эти научные направления. Все эти трудности заставили некоторых богословов сомневаться в необходимости применения понятия богодухновенности к Священному Писанию и попытаться обойтись без него (Дж. Бартон, Р.П.К. Хансон и др.). Православие, для которого богодухновенность всегда была основополагающим представлением о Священном Писании, оставалось практически в стороне от тех путей, которыми шло западное богословие в попытках выработать теорию богодухновенности. Отечественная академическая богословская школа до 1917 г. в данном вопросе ограничилась критическим рассмотрением западных теорий в обстоятельных работах Дмитрия Сергеевича Леонардова (1871–1915 гг.). Но в собственном ответе на проблемы русское богословие тогда не продвинулось, и предложение, сделанное в энциклопедической статье Петром Ивановичем Лепорским (понимание взаимодействия Божественного и человеческого в акте богодухновенности по аналогии взаимоотношения двух естеств во Христе) принято считать итоговым. Протопреситер Алексей Петрович Князев (1913–1991 гг.), рассматривая богодухновенность как догмат, предлагал строить православную теорию, исходя из принципа синергии Божественного и человеческого начал в духе Халкидонского догмата. Другой подход предложил протоиерей, деятель экуменического движения Георгий Васильевич Флоровский (1893–1979 гг.), отрицавший саму возможность построения такой теории: «Писания «богодухновенны», они – Слово Божие. Что такое «вдохновение Духа», мы никогда не сможем точно определить – здесь тайна. Мы не можем до конца понять, как именно «святые люди Божии» слышали Слово Господа, как смогли они выразить его словами собственного языка. Но в их человеческой передаче звучит голос Божий. Слово Божие в словах человеческих: здесь лежит тайна и чудо Библии». Исследователи говорят, что разногласия между этими двумя позициями снимаются, если рассматривать Халкидонский догмат как определяющий границы Богочеловеческой Тайны. Констатируя исторически сложившуюся неразрывную связь понятия богодухновенности со Священным Писанием, они отмечают, что собственное значение богодухновенности как способа получения Откровения необходимо ставит проблематику богодухновенности в контекст общих богословских вопросов Откровения. В связи с этим перед богословами встаёт труднейший вопрос о богодухновенности вне рамок Писания – о возможности получения пророчеств в «постбиблейскую» эпоху.