Эту трудность пытается впоследствии разрешить митрополит Феофан Никейский, делая уступку антипаламитам (прежде всего, Иоанну Кипариссиоту, который писал о наличии некой «средней» энергии, посредствующей между Творцом и тварью как между источником движения и результатом, имеющей бытие не прежде и не позже творения, а потому трудноопределимой) и признавая наличие двух энергий творения – как нетварной (но считая её, согласно паламитскому богословию, отличной от сущности Божьей), так и тварной. Однако и такая позиция лишь кажется решением проблемы, поскольку нетварная вечная энергия должна либо вечно же творить тварные энергии, что даёт в итоге дурную бесконечность, как это видит и сам Феофан, либо перестать быть вечной и тем самым оказаться акцидентальной или тварной (и тогда апория переходит на саму Божественную сущность). В § 29 Марк Горбун формулирует общие места паламитского богословия. Если нет различия Божественной энергии и сущности, то либо мир причастен Богу, а стало быть, и Божественной сущности, что является мессалианством, либо мир вовсе непричастен Богу, но тогда мир изымается из тайны домостроительства. В § 30 говорится, что отрицание отличия сущности от энергии упраздняет все Божественные энергии. Если же считать Бога то энергией, то сущностью – такое мнение подобно савеллианству, сливающему в Троице три Ипостаси. Заканчивается параграф снова цитатой из «Богословских глав» преподобного Максима Исповедника. § 31 является заключением, где автор вновь обращается к патриарху Иоанну XIV Калеке с риторическими выпадами против Григория Акиндина. Среди прочего автор утверждает, что Григорий Акиндин будто бы был «явно осуждён и приговорён» Собором, тогда как на самом деле постановление против Григория Акиндина формулировалось всего лишь устно, без голосования, и никакого официального письменного заключения Собором принято не было. Из проведённого краткого анализа богословской проблематики трактата исследователи сделали следующий вывод. Марк Горбун, как и другой апологет паламитского богословия Давид Дисипат, который приблизительно в то же время пишет ямбы против Григория Акиндина, а спустя три года защищает Григория Паламу в послании к Анне Палеологине, в письме к Иоанну XIV Калеке, скорее, популяризирует, нежели творчески развивает учение Григория Паламы, но в отличие от Давида Дисипата Марк Горбун гораздо лучше нащупывает ключевые места в паламитском богословии и те святоотеческие цитаты, которые с наибольшим трудом согласуются с учением Григория Паламы и входят впоследствии в число наиболее пререкаемых: две цитаты из преподобного Максима Исповедника о тварности Божественных энергий и символическом характере Фаворского света; апелляция к авторитету «Ареопагитик» и отрицание неоплатонических влияний на них; попытка решить апорию, касающуюся творения мира. Столь чёткая концентрация на протяжении сравнительно небольшого послания целого ряда узловых проблем, убедительное решение которых потребовало бы в самом деле исключительного и даже величайшего дарования, свидетельствует о бесспорном богословском чутье Марка Горбуна и ставит его в один ряд с наиболее талантливыми последователями учения Григория Паламы.