И. Кант полагает дальше, что синтез «игры» образности и рассуждения, который совершается в эстетическом настроении, является благоприятным и познанию, однако это не познание на основе понятий, но познание на основе чувств. Таким образом, он приходит к следующим двум парадоксальным тезисам. Первый – об обязательности эстетического суждения и звучит так: «Прекрасное есть то, что нравится вообще без понятий». Другой утверждает, что «прекрасное есть то, что познаётся без понятий как предмет необходимой склонности». К дальнейшей спецификации ощущений, которые в нас вызывают эстетические предметы, И. Кант приходит, анализируя «возвышенное». В эстетике XVIII в. различию между красотой и возвышенным придавалось гораздо большее значение, чем в наше время. Если мы называем вершины гор или бурный океан возвышенными, то, по И. Канту, речь идёт об отдельном случае прекрасных предметов. В действительности возвышенными не являются ни горы, ни океан, но они своей мощью возбуждают ощущение возвышенности. Нахождение приятного в прекрасных предметах и нахождение приятного в возвышенных предметах подобны, объяснение этих обоих восприятий аналогично. Различие же состоит лишь в том, что прекрасные предметы вызывают у нас чувство динамики жизни, в то время как величественные предметы внушают нам «заторможение жизненных сил», после которого, разумеется, следует и более сильное их «излияние». В дальнейшем решении проблем эстетических суждений И. Кант указывает на «вещь в себе». Он подчёркивает, что эстетические суждения основаны на «неопределённой идее сверхчувственного в нас», на осознании «сверхчувственного субстрата», который невыразим, но настолько определёнен, что о нём можно говорить как о «глубоко скрытом и всем людям общем принципе единомыслия в оценке форм, в которых предметы им даются». Из этого видно, что проблематика «вещей в себе» не исчерпывается «Критикой чистого разума», что И. Кант вновь возвращается к этой теме и заканчивает её в «Критике способности суждения» более позитивным решением. Эстетика И. Канта является примером формальной эстетической теории, в которой эстетическое приятное освещается без отношения к познанию (лишь в последних исследованиях И. Кант опять сближает эти области). Эстетика И. Канта имеет большое значение. Позднейшая немецкая философия реагирует на эстетику И. Канта теорией истинности функции искусства, которая была разработана Ф.В.Й. Шеллингом и, в частности, Г.В.Ф. Гегелем. Однако в этом случае искусство вновь подчинено понятийному сознанию как низшая составная часть, поскольку его коммуникабельная функция является опосредованной (это есть «излучение» внечувственного значения реальности в чувственном восприятии).