Если историки XIX – начала XX вв. в целом не подвергали сомнению положение о том, что «Салическая правда» (как и другие варварские правды) была реально применяемым источником права, то начиная с середины XX в. некоторые учёные подняли вопрос о соответствии законодательных текстов раннего Средневековья юридической и судебной практике. В 1947 г. французский историк Стенли Дж. Стейн опубликовал статью, в которой назвал «Салическую правду» подделкой в том смысле, что она «никогда не играла роли имеющего силу кодекса законов и не предназначалась для того своими составителями»; по его мнению, не существует ни одной официальной редакции «Салической правды», а дошедшие до нас рукописи являются частными фальсификациями. Вывод С.Дж. Стейна о подложности «Салической правды» не получил поддержки в научных кругах, а Карл Август Экхардт в своих трудах убедительно доказал существование нескольких редакций «Салической правды». Однако в 1977 г. вышла работа Хермана Нельзена, в которой было поставлено под сомнение практическое использование «Салической правды» в ходе судопроизводства и других юридических процедур: Х. Нельзен указывал на факт значительных правовых пробелов в тексте памятника, а также на то обстоятельство, что франкские источники не содержат ни одной цитаты из «Салической правды» либо точной ссылки на её положения, и что франкские судьи не могли применять «Салическую правду» в силу незнания латинского языка. Представители традиционной точки зрения, возражая сторонникам ненормативной природы «Салической правды», обращали внимание на то, что средневековые законодательные тексты невозможно судить по современным стандартам. В частности, авторы коллективной монографии «Использование грамотности в раннесредневековой Европе» под редакцией Розамонда Дебораха МакКиттерика подчёркивали взаимодополняемость и взаимное проникновение устных и письменных источников права: в эпоху «Салической правды» имела значение не форма подачи сообщения, а его содержание. По мнению Симона Дугласа Кейнса, функцией средневековых законодательных кодексов было «содействие в доставке на места информации о том, что постановил король, а не создание корпуса законодательства, на который можно было бы постоянно ссылаться». Отсутствие ссылок на «Салическую правду» в юридических документах эпохи, скорее всего, как полагают исследователи, объясняется тем, что судьи не видели необходимости в цитировании законов, а для тяжущихся сторон отсутствие цитат отнюдь не умаляло законность принятого решения, которое основывалось на власти и авторитете суда.