Маленькие и словно точёные головки, удлинённые тела, тонкие кисти рук и ступни ног, изящно намеченные драпировки придают фигуркам подчёркнуто изысканный вид. Складки ломкие; позы угловатые, как бы шарнирные, что особенно заметно там, где содержание псалмов требовало от художника передачи движения. Частые изображения крестов, посохов, копий, стрел даны тонкими, едва намеченными линиями; такие миниатюры кажутся хрупкими. Стремление представить идеальный мир выражено очень сильно, не только в художественной манере, но и в сюжете. Изображая райские сады, художник рисует деревья с гибкими стволами, порхающих диковинных птиц и расхаживающих павлинов с волочащимися по земле разноцветными хвостами. В миниатюрах последовательно сочетаются графическая манера в трактовке драпировок и в чётких контурах зданий и горок с отдельными живописными приёмами. В ликах, несмотря на их крохотные размеры, ударами светлой краски умело обозначены выпуклые места и тени. Это позволило добиться в отдельных случаях большой психологической выразительности. Хорошо прочитываются выражения печали, мольбы, аскетической отрешенности, импульсивной радости. В сложных сценах, где сюжет развёртывается на фоне природного ландшафта или архитектурных сооружений, продуманно чередуются планы изображений. Но в целом иллюзионистическое начало играет менее значительную роль в системе изобразительных средств, чем колорит. Палитра свежая, радостная; краски почти не смешиваются, а даются в чистом виде: розовая, оранжевая, красная, фиолетовая, лиловая, сиреневая, белая, небесно-голубая, синяя, малахитово-зелёная, оливковая, серая, охры всех оттенков – от ярко-жёлтой до тёмно-коричневой, даже чёрная. Но чёрный цвет лишён присущей ему мрачности; он имеет глубокий бархатистый тон и не нарушает праздничного характера иллюстраций. Цвет редко даётся открытым, в виде локального пятна. Фигурки людей, животных, архитектурные кулисы, скалистые горки и деревья покрыты лёгкой золотой штриховкой, дематериализующей форму. Тончайшие золотые линии нанесены параллельно, они используются исключительно в декоративных целях. Золото смягчает звучность тонов и позволяет достичь гармонии колорита. При иллюстрациях в «Киевской Псалтыри» много пояснительных надписей – от кратких лигатурных именований Иисуса Христа и царя Давида до обширных текстов, которые сопровождают, например, композицию на сюжет притчи о сладости сего мира. Из 303 миниатюр только 71 не имеет подписей. Исследователи отмечают, что такого числа вспомогательных текстов нет больше ни в одной рукописи XIV в. Они важны, чтобы понимать сюжеты иллюстраций и исследовать, как соотносились эти подписи с текстом псалмов, и отыскать литературные источники ряда редких иконографических решений, а также для характеристики русского языка конца XIV в. Все надписи на полях «Киевской Псалтыри» выполнены мелким полууставом – характерным, легко узнаваемым письмом, ведущим своё происхождение от приписок на полях рукописей и письма деловых документов. Оно возникло ещё в конце XIII в., но окончательно сформировалось в период второго южнославянского влияния, когда сложились и его специфические признаки: использование большого числа лигатур, подражание греческим буквам, наличие надстрочных знаков, орнаментация, сознательно неодинаковое написание одних и тех же букв; это письмо также отличают особая орфография и пунктуация. Бытование иллюстрированной византийской рукописи XI в. на Руси и её использование как образца при изготовлении лицевой «Киевской Псалтыри» представляются исследователям существенными фактами русской культурной жизни конца XIV в. Миниатюры «Киевской Псалтыри» свидетельствуют о характерном для рубежа XIV и XV вв. слиянии византийской традиции и русского мастерства.