Исследователи отмечают, что в иллюстрациях, созданных главным мастером, рисунок всегда точен, фигурки изящные, краски чистые, золото отполировано до блеска, шраффировка лежит густо и плотно. В каждой сцене или отдельно взятой детали виден артистизм исполнения; перо и кисть художника движутся уверенно, свободно, легко. Несмотря на крохотные размеры миниатюр, лики написаны умело и тонко, в зависимости от содержания мастер сообщает им выражение молитвенной сосредоточенности, радости, страдания, стойкости, страха, злобы, величия и меланхолии. Почти воздушными прикосновениями кисти светлой краской намечены освещённые части тела, тёмной подчёркнуты затенения впадин. Двумя-тремя беглыми мазками художник пишет пряди волос и бороды, зрачки и белки глаз. Созданные им образы, отвечая задаче декоративной отделки кодекса, в то же время обладают индивидуальными характерами, им присущи острота переживания, динамика действия. Миниатюры другого художника написаны старательно, но не отличаются блеском и красочностью. Его палитра тусклая и скучная, звучные тона исчезают: голубой превращается в водянисто-синий, зелёный лишён свежести, красный – нарядной сочности, жёлтый – прозрачности. Рисунок тоже заметно ухудшается. Исследователи отмечают, что эта разница в качестве миниатюр главного мастера и его помощника бросается в глаза, прежде всего, в композициях на один и тот же сюжет, например, «Рождество Христово», «Вознесение» (Российская национальная библиотека). По мнению исследователей, миниатюры лишь одной московской рукописи имеют общие черты с иллюстрациями «Киевской Псалтыри» – это Евангелие 1401 г. из собрания Николая Петровича Румянцева (Российская государственная библиотека). Исследователи отмечают, что иточником вдохновения при создании обеих послужили греческие рукописи, в иллюстрациях черты московской живописи рубежа XIV и XV вв. совсем не выражены. Пропорции фигур, типы лиц, колорит и даже написание некоторых слов в пояснительных надписях сохраняют особенности византийского лицевого кодекса. По мнению исследователей, столь точная передача особенностей византийского подлинника свидетельствует, что ведущий мастер, украшавший «Киевскую Псалтырь», был грек или славянин, обучавшийся в греческой школе и хорошо знавший византийское искусство. Но в отличие от византийских лицевых рукописей XI в. миниатюры «Киевской Псалтыри» производят особое впечатление, поскольку украшают книгу, задуманную и выполненную согласно русской, а не византийской традиции. Все греческие Псалтири XI в. с иллюстрациями на полях имеют небольшие размеры (Бристольская, около 1000 г.), Лондонская, Барберини, Синайская (1074–1075 гг.). В настоящее время размеры «Киевской Псалтыри» – 30,0х24,5 см, но её листы были сильно обрезаны. Греческие рукописи написаны мелким минускулом, а «Киевская Псалтырь» – крупным уставом, который использовался на Руси при изготовлении наиболее богато украшенных литургических книг. В сочетании с уставом рисунки «Киевской Псалтыри» кажутся особенно изящными и лёгкими. Изобилие щедро расцвеченных и вызолоченных инициалов, украшающих «Киевскую Псалтырь», не находит аналогий в греческих Псалтирях с иллюстрациями на полях. По мнению исследователей, «Киевская Псалтырь» выделяется на фоне русских иллюминированных рукописей конца XIV в. виртуозностью исполнения иллюстраций. Главный мастер замечательно владеет рисунком, выбирает красивейшие сочетания красок, использует чисто миниатюрный, каллиграфический стиль; подобно византийским предшественникам, широко применяет приём сокращения какого-либо предмета до однозначного символа: небо изображается в виде крохотного голубоватого сегмента, город – в виде крепости, лес, роща или пустыня – в виде одинокого дерева, земля – в виде узкой полоски желтоватого или изумрудно-зелёного цвета (чаще всего почва и небо совсем не изображаются).