В послесловии сказано, что она написана «благословеньем Киприяна, митрополита Всея Руси, повеленьем благоверного князя Володимира Андреевича… в лето 6801 (1393) индикта 1»; а автор называет себя «многогрешный раб Спиридон диякон». Хотя место написания Евангелия не указано, исследователи не сомневаются, что это была Москва, т.к. здесь князь Владимир Андреевич жил постоянно. Начальная фраза послесловия свидетельствует, что диакон Спиридон работал при митрополичьей кафедре. По заключению Алексея Ивановича Соболевского, писец «Киевской Псалтыри» протодиакон Спиридоний и писец Евангелия 1393 г. Спиридон – одно и то же лицо. Именование в послесловии к Евангелию Спиридона диаконом, а в «Киевской Псалтыри» протодиаконом не мешает отождествлению писцов, т.к. за четыре года, разделяющие рукописи, Спиридон мог получить повышение в сане. По мнению исследователей, диалектологические особенности языка Евангелия 1393 г. свидетельствуют, что писец Спиридон был москвич. Поскольку язык «Киевской Псалтыри» совершенно сходен с языком Евангелия 1393 г., это также доказывает, что «Киевская Псалтырь» является памятником московской, а не киевской письменности. Исследователи лишь предполагают, где находилась «Киевская Псалтырь» между 1397 и 1518 гг., и как она попала к земскому подскарбию А.Е. Глембицкому. По мнению исследователей, её заказчик епископ Михаил мог отправить рукопись в Смоленск. Пребывание А.Е. Глембицкого в 1496–1505 гг. в должности смоленского старосты невольно наводит исследователей на мысль, что «Киевская Псалтырь», если она действительно находилась в Смоленске, была приобретена А.Е. Глембицким там, поскольку, будучи главой смоленского мещанского населения, он проживал непосредственно в Смоленске. Здесь он мог получить рукопись, которая, возможно, уже не принадлежала Никольской церкви, а являлась собственностью частного лица. Исследователи не исключают, что дата, поставленная протодиаконом Спиридонием в конце книги, относится к его личной части труда, т.е. к тексту, миниатюры же и инициалы «Киевской Псалтыри» были выполнены, несомненно, художниками-профессионалами. Они могли работать параллельно с писцом, но могли приступить к украшению рукописи и после её написания, т.е. художественная часть заказа могла осуществляться уже после отъезда епископа Михаила и протодиакона Спиридония из Киева в Москву. Исследователи отмечают, что по иконографии миниатюры «Киевской Псалтыри» восходят к иллюстрациям таких греческих рукописей, как «Лондонская Псалтирь» (1066 г.), «Псалтирь Барберини» (третья четверть XI в.) и Псалтирь из Музея Уолтерс в Балтиморе (около 1300 г.), с которой «Киевская Псалтырь», как показал Э. Катлер, имеет особенно близкое сходство. Скорее всего, как полагают исследователи, художники этих двух рукописей использовали общий оригинал XI в. В «Киевской Псалтыри» содержится 303 иллюстрации; исследователи полагают, что первоначально их было больше, т.к. в рукописи отсутствуют четыре листа, восполненные вставками XVII в., которые тоже были украшены рисунками. Учитывая иконографическое сходство русской рукописи с Балтиморской Псалтирью, исследователи с уверенностью говорят, что в «Киевской Псалтыри» недостаёт трёх миниатюр, и что в древности общее число иллюстраций «Киевской Псалтыри» достигало 306. Подавляющее число миниатюр (за очень редкими исключениями) «привязано» к соответствующим стихам Псалтири тончайшими киноварными линиями, что облегчало читателю поиск нужной строки текста. В «Киевской Псалтыри» исследователи различают два художественных почерка. Главным мастером выполнены миниатюры в 23 тетрадях, а его помощником украшено только 6.