По словам Иоанна Апамейского, все природные действия совершались Господом «добровольно, но, разумеется, были свойством природы Его человечества», т.е. Его человеческой природы. Отказ от признания полноты и истинности человечества Христа неизбежно приводит к отказу от признания истинности Его явления: «Если бы это не принадлежало природе Его человечества, то это означало бы, что Он не явился в немощном теле, подобном нашему». Подтверждение истинности человеческой природы Христа и того, что ей могут быть присущи страсти, Иоанн Апамейский видел в евангельском повествовании о сорокадневном посте Иисуса Христа в пустыне (Мф. 4:2): «Если бы Он не воспринял подверженную страстям человеческую природу, как бы Он мог испытать голод после сорокадневного поста, как повествует о том евангелист в истории о голоде, чтобы указать на природу Его человечества?» Отдельно Иоанн Апамейский останавливался на вопросе «нетленности» Христа, рассматривавшемся им в контексте полемики с некоторыми современниками, по мнению которых восприятие Христом человеческой природы противоречит свойственным Божеству нетленности и неизменности. Ответ на этот вопрос Иоанн Апамейский давал, исходя из учения о преображении тела Христа после Воскресения. По словам Иоанна Апамейского, Христос «не имеет материальной тяжести человеческой природы, но после Его Воскресения созерцается духовно в неповреждённости». Как божественная природа Христа не поражается тленностью человеческой природы, но преображает её саму в нетленную, так происходит и с природой верующих в Него: «Не только человечество нашего Господа является нетленным, но и все люди в новой жизни пребывают нетленными». Соединение человеческой и божественной природ во Христе рассматривалось Иоанном Апамейским, прежде всего, в контексте домостроительства спасения. И человеческая, и божественная природы осуществляли единое «дело спасения»: «Спасение было осуществлено как посредством Его божества, так и посредством Его человечества»; «...то, что относится к Его человечеству, совершалось не без Его божества, а то, что свойственно Его божеству, – не без Его человечества, так что Он осуществил дело спасения в единодушном мышлении единой силы». Иоанн Апамейский особо подчёркивал единство Лица Христа, тем самым дистанцируясь от христологии антиохийского типа в целом и от несторианства, в частности.