Через византийскую культуру славяне знакомились, в первую очередь, с элементами низовой («народной») рекомендательной астрологии, которая сводилась по преимуществу к определению благоприятных и неблагоприятных периодов («добрых» и «злых» дней) для осуществления различных действий в быту, хозяйстве и медицине (диетология, кровопускание), для чего не требовались специальные астрономические наблюдения, а также к простейшим прогностикам, предсказания которых основывались на сочетании начала лунного месяца (Лунник), календарного года (Колядник, в нём точкой отсчёта служило Рождество Христово) или атмосферных явлений (Громник) с днями недели (в первом и последнем случаях возможны комбинации со знаками зодиака и домами), и другим гадательным книгам, использующим астрологическую терминологию. Переводы этих текстов на славянский язык осуществлялись начиная с X в. в Болгарии (через посредство которой они проникли на Русь), но за редким исключением (приписки XII–XIII вв. с указанием «злых» дней в Ассеманиевом Евангелии, аналогичные указания, а также изображения знаков зодиака в Изборнике 1073 г.) дошли в списках не раньше XV в. и продолжали переписываться до XVIII в. Православная церковь осуждала использование подобных рекомендаций и прогностиков наряду с другими гаданиями, справедливо рассматривая их как языческие суеверия. По крайней мере, с XIV в. в состав южнославянских епитимийных номоканонов (с XV в. известных и на Руси) входит «Правило о верующих в гады и зверя, и часовы имущих, и дни – овы добры, овыя злы». Старшие из «Списков книг истинных и ложных», восходящие в своей основе ко времени митрополита Киприана (ум. в 1406 г.), упоминают в запрещающей части («богоотметные и ненавидимые книги») «Громовник, Колядник, Мартолог... Астрономиа, сиречь Звездосказание». Новый этап распространения астрологических знаний на Руси приходится на конец XV в. – первую половину XVI в., когда после падения Византии, при расширении контактов с латинской западной культурой в русском обществе возрос интерес к «внешней мудрости», к которой принадлежала и астрология. Этому способствовало появление на великокняжеской службе со времени московских великих князей Ивана III и Василия III иностранцев (итальянцев, немцев, англичан), в особенности придворных врачей (которых также называли «математиками»), поскольку астрология в то время являлась неотъемлемым компонентом медицины. Кроме того, интерес к астрологии был следствием стремления к определённости (предначертанности) судьбы, отрицавшейся православным вероучением.