Из летописи исследователи делают вывод, что её составитель ссылается на «фольклорный» источник («якоже сказають»), не сохранивший имени «царя», при котором ходил к Царьграду Кий. Традиционный для фольклора этиологической «реалией», которая призвана подтвердить истинность походов Кия, является городище Киевец на Дунае. Исследователи предполагают определённую «тенденциозность» летописца, занимавшегося разысканием того, «кто в Киеве нача первее книжити», и сделавшего Кия первым киевским князем. Характерно при этом, что рассказ о кончине киевских братьев отличается от летописи рассказов о смерти первых киевских князей – Аскольда, Дира, Олега и др., где непременно говорится об их могилах в Киеве, известных «до сего дня». Таким образом, остаётся в силе заключение знаменитого историка летописания Алексея Александровича Шахматова о том, что «возникновение (киевского) предания едва ли не обязано этимологии географических названий, и имя культурного героя Кия оказывается производным от имени города Киев, как имя Щека восходит к имени горы Щекавица, а Хорива – к Хоревице. Во всяком случае, имя Кий в общеславянской ретроспективе может означать культурного героя – земледельца, кузнеца и богатыря, вооружённого палицей-кием – орудием для расчистки леса под поле и т.п. Однако сам летописец (как и все русские книжники) далёк от языческой фольклорной архаики; зато как историк он не может обойти альтернативного предания о Кие. Разные варианты топонимических преданий легко уживаются в фольклоре, но летописца не устраивает образ Кия-перевозчика. Если же учесть при этом сходство композиции «Повести временных лет…» с композицией Библии, то вопрос о мистификации встаёт с новой силой. Однако вернёмся к Ольге. Если она стремилась занять киевский стол после смерти Игоря, то почему заранее не оградила себя от языческого семейного кодекса, приняв христианство, ведь уже при Игоре оно было на Руси достаточно распространено? Получается, что Ольга не была первой на Руси христианкой. Исследователям известно, что варяги охотно принимали христианство и столь же охотно нанимались на службу к византийцам. Достоверно известно и то, что христианская экспансия была достаточно агрессивной, и Царьград, скорее, был заинтересован в том, чтобы киевские князья приняли крещение, чтобы распространять на эти земли своё влияние. Если это не так, значит, Киев не представлял для них большого интереса, потому что не граничил с империей, не был ни центром русских земель, ни вообще крупным населённым пунктом, имевшим хоть какое-то влияние на окружавшие его языческие племена. Иначе не было необходимости киевской княгине унижаться в Константинополе, принимая крещение. Видя такое унижение, византийцы сомневались в том, что перед ними настоящая княгиня, имеющая реальную власть в Киевской Руси, а, скорее всего, знали, что это совсем не так. Тем более что реальный князь на берегах Дуная громил их отборные войска. Кроме того, Ольга, видимо, приняла крещение в Царьграде весной или летом 944 г. при императоре Романе I Лакапине (920–944 гг.), фактически узурпировавшим власть при Константине VII Багрянородном. Почему именно тогда? (И действительно ли Ольга была в Царьграде в 944 г., если летопись говорит о 946-м?)