Сразу после кончины патриарха Тихона (ум. 7 апреля 1925 г.) органы ОГПУ не стали поднимать вопрос об обязательном поминовении государственной власти за богослужением. Также власть не препятствовала установлению поминовения в храмах Русской церкви патриаршего местоблюстителя Крутицкого митрополита Петра (Полянского), несмотря на то что к моменту вступления в должность он находился под следствием. После ареста митрополита Петра (Полянского) в декабре 1925 г. возношение его имени за богослужением в храмах Московского патриархата в соответствии с его завещательным распоряжением продолжилось и сохранялось до конца 1936 г. (до поступления ложного сообщения о его кончине в ссылке). Вступивший в управление РПЦ заместитель патриаршего местоблюстителя Нижегородский митрополит Сергий (Страгородский) сначала не требовал обязательного возношения своего имени за богослужением. В то же время, поскольку в первый период его заместительства (в 1926 г.) политика, направленная на защиту внутренней свободы церкви, вызывала одобрение в широких церковных кругах, среди иерархов и рядовых клириков были те, кто сами начали поминать митрополита Сергия (Страгородского) наряду с митрополитом Петром (Полянским). Как писал в конце 1927 г. один из критиков заместителя местоблюстителя (вероятнее всего, как полагают исследователи, Михаил Александрович Новосёлов), «митрополит Сергий, приняв два года тому назад за св. послушание от Местоблюстителя митрополита Петра власть, не требовал возношения своего имени за богослужениями, т.к. ограждался, в то время, благодатным смирением, и для него было достаточно одного сознания свято исполняемого долга и единомыслия с ним всей Православной Российской Церкви». В целом вопрос о богослужебных поминовениях в 1925–1926 гг. особых проблем в церковной жизни не создавал. Ситуация кардинально изменилась в 1927 г. Пробыв больше трёх месяцев в заключении, митрополит Сергий (Страгородский) принял условия легализации Московской патриархии, суть которых сводилась к полной политической лояльности к советской власти, включая негласный контроль органов государственной безопасности над кадровой церковной политикой. Результатом компромисса митрополита Сергия (Страгородского) с властью стало учреждение в мае 1927 г. при заместителе патриаршего местоблюстителя Временного Священного Синода, который, хотя и не получил полноценной государственной регистрации, смог фактически приступить к управлению РПЦ. Следствием нового церковно-политического курса митрополита Сергия (Страгородского) и его Синода стала июльская «Декларация» 1927 г., провозглашавшая политическую солидарность Московской патриархии с советским правительством и возлагавшая на церковь вину за имевшую место напряжённость во взаимоотношениях с властью. «Декларация» содержала отказ от прежней аполитичности РПЦ и, по сути дела, отождествляла антисоветскую и антицерковную деятельность: «Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас» (имелось в виду убийство советского полпреда в Польше Петра Лазаревича Войкова – одного из организаторов расправы над царской семьёй в Екатеринбурге в 1918 г.).