Ещё одним источником проникновения идей Г.В. Лейбница в Россию были обучавшиеся в немецких университетах русские студенты; так, во время обучения в Лейпцигском университете с лейбницианско-вольфианской метафизикой познакомился Александр Николаевич Радищев (1749–1802 гг.); следы влияния на него идей Г.В. Лейбница исследователи обнаруживают в сочинении «О человеке, о его смертности и бессмертии». С конца XVIII в. до 1870 гг. идеи Г.В. Лейбница почти не привлекали внимания русских философов и богословов. Пробуждение интереса к философии Г.В. Лейбница и формирование русского лейбницианства (неолейбницианства) как особого философского направления связано с преподавательской деятельностью в Дерптском университете Густава Тейхмюллерa (1832–1888 гг.), немецкого профессора философии, развивавшего систему персонализма на основе синтеза взглядов Г.В. Лейбница и Рудольфа Германа Лотце (1817–1881 гг.). Учениками Густава Тейхмюллера были Евгений Александрович Бобров (1867–1933 гг.), автор нескольких исследовательских работ, посвящённых философии Г.В. Лейбница, и Яков Фридрихович Озе (1860–1919 гг.); значительное влияние сочинений Густава Тейхмюллерa испытал Алексей Александрович Козлов (1831–1901 гг.), который считается основоположником русского лейбницианства. Дальнейшее развитие этого направления было осуществлено в сочинениях Сергея Александровича Аскольдова (1871–1945 гг.; см. ст. Алексеев Сергей Алексеевич), Льва Михайловича Лопатина (1855–1920 гг.), Николая Онуфриевича Лосского (1870–1965 гг.) и др. Несмотря на бесспорную оригинальность этих мыслителей, иногда вступавших друг с другом в прямую полемику, в их метафизических системах исследователи обнаруживают общие черты, позволяющие относить их к одному направлению. Из философии Г.В. Лейбница русские лейбницианцы заимствовали, прежде всего, тезис о множественности субстанций, метафизический плюрализм, который был трансформирован ими в последовательный индивидуализм, а также рационалистическое представление о самодостаточности разума, сознания и интеллектуального познания. Принимая эти общие принципы, русские лейбницианцы по-разному относились к другим фундаментальным положениям метафизики Г.В. Лейбница и нередко радикально переосмысляли их. В философской системе А.А. Козлова, которую он сам именовал панпсихизмом, всё сущее было признано психическим (одушевлённым) и сознательным; следуя Г.В. Лейбницу, он признавал материальные явления действиями представляющего или мыслящего духа, однако считал, что за ними стоят реальные непознаваемые вещи. В отличие от Г.В. Лейбница А.А. Козлов допускал взаимодействие между субстанциями, объявляя его основой бытие Бога как высочайшей субстанции, которая обеспечивает единство мира. В учении С.А. Аскольдова подчёркивание мирового единства привело к появлению представления о единой мировой душе, образуемой всеми взаимодействующими сущностями, которое у Г.В. Лейбница прямо отвергается. Л.М. Лопатин, принимая учение Г.В. Лейбница о субстанциальной природе человеческого духа, наиболее подробно рассматривал антропологические и психологические следствия метафизического плюрализма; в предложенной им системе этического персонализма подчёркивались творческая активность духа, его независимость и сила.