Следуя древнехристианскому учению, которое нашло выражение в трудах, например, Григория Нисского, Р.И. Левицкий утверждает возможность изменения свойств материи и её «утончения», одухотворения, а также связь состояния плоти человека с его нравственным устроением: «Наше земное тело так грубо и жестко…, потому, что служит органом, проводником и носителем наших нечистых страстей, животных, чувственных инстинктов и стремлений… Если всякое тело должно быть строго согласовано с своеобразной психической природой существа, приспособлено быть аппаратом и органом его душевных стремлений и влечений, то и воскресшее тело также должно измениться в соответствие новому состоянию душевной жизни и быть приспособлено к этому новому состоянию». Одухотворённое тело Христа стало, по Р.И. Левицкому, «удобоподвижным», т.е. могло менять свойства в зависимости от ситуации. Так, когда Господь предлагал апостолу Фоме осязать Свои раны или когда вкушал вместе с учениками хлеб и рыбу, Его тело стало привычным для учеников, «земным», для того чтобы «дать грубо-чувственной действительностью Своего тела всё ещё смущающимся и неуверенным апостолам сильнейшее материально-осязательное доказательство истинности Своего воскресения». Р.И. Левицкий подчёркивает, что, несмотря на способность становиться невидимой, плоть Христа реальна. «Изменился лишь образ тела, но субстанция осталась той же самой. Преображённое тело было действительно телом Христа, а отнюдь не фантазмом, не призраком». Р.И. Левицкий сопоставляет это чудо с Евхаристией: «...в Евхаристическом Таинстве мы принимаем по внешнему виду обыкновенные хлеб и вино и, однако ж веруем, что эти хлеб и вино субстанциально есть истинное и действительное тело и кровь Христовы. То же и здесь». В статье «О нравственном учении христианства» Р.И. Левицкий рассматривает возможность обоснования превосходства христианской нравственности над нехристианской моралью и этическими философскими учениями. По мнению Р.И. Левицкого, христианское нравственное учение отличается универсальностью и гармоничностью и предназначено для всех людей. В этом учении нет односторонности, свойственной разным типам философского и религиозного миросозерцаний, выработанных человеческим мышлением. Любые нехристианские учения «либо... проникнуты глубоким аскетизмом, квиетизмом и пессимизмом, как браминская и буддийская, либо… страдают эвдемонизмом чувственности, как финикийская, греческая и т.д.». Под воздействием односторонней морали искажается нравственный облик человека: он «делается или фанатиком самоубийцею, или эпикурейцем и материалистом». Только евангельская нравственность чужда всякой односторонности, своим «гармоничным всеединством» она «удовлетворяет целому духу во всех его высших стремлениях и потребностях». В отличие от восточных религий и пантеистических миросозерцаний в христианстве сохраняется индивидуальность человека в перспективе вечной жизни, поскольку божественное (абсолютное) и человеческое (ограниченное) «самым делом примирены в Богочеловеке, Который есть вместе и личный Бог, и личный человек» и для спасаемых готовит личное богообщение и личное блаженство. В христианстве снимаются противоречия между аскетизмом и эвдемонизмом. С одной стороны, «христианская этика, как этика искупления от греха и освобождения от зла путём добровольного, самоотверженного страдания, является этикой отрицательной, мрачной и пессимистической»; с другой стороны, христианская этика «в высшей степени положительная и оптимистическая», поскольку блаженство личности предполагает высшую степень её развития, полноту, могущество и богатство жизни духа. Таким образом, по мысли Р.И. Левицкого, универсализм нравственного учения христианства является главным аргументом в пользу её сверхчеловеческого происхождения.