По мнению В.Н. Карпова, русские унаследовали практическую философию от Востока и никогда не смогут сродниться с германским рационализмом, т.к. он идёт наперекор православию, требующему, чтобы ум и сердце не поглощались одно другим и вместе с тем не раздваивали своих интересов, но развиваясь в постоянно связи между собой как органы веры, составляли в душе твёрдые основания для решения задач философии. В.Н. Карпов считал, что русская философия внесла во всемирную философию своё народное воспитание, свой «нравственный характер». Её задача состоит в определении места, значения и отношений человека в мире, насколько человек, сам по себе всегда и везде одинаковый, в своём развитии охарактеризован типом истинно русской жизни. Вероисповедные и национальные начала, которые вдохновляли В.Н. Карпова, не только не стесняли свободного движения его мысли, а, напротив, – придавали ей особенную жизненность, силу и плодотворность. Его мысль как философа, по мнению исследователей, плодотворна тем, что она стояла на почве родных ему условий бытия, питалась всем духовным богатством, накопленным многовековыми историей и трудом русской народности. Понятий, подобных «общечеловечности», для В.Н. Карпова не существовало. «Нелепо, – говорил он об «общечеловечности», – и бессодержательно и измышлено только германскими философами. Наша жизнь с первых дней рождения начинает отцвечивать домашними своими ограничениями, а потом возникает под домашними и религиозно-политическими законами. Где тут искать общечеловечености? И если бы мы нашли её, какое она укажет нам содержание деятельности? Как для моего тела прямо здорова и питательна та пища, на которой я вырос, так и для моей души истинно полезны те религиозно-политические понятия, которые стихийно вросли в нравственный мой организм и сплотили меня с обществом». В.Н. Карпов решительно отвергал «абсолютный» характер человеческого сознания, т.е. отвергал принципиальный имманентизм Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, да и всего немецкого идеализма. «Мыслящий человеческий дух отнюдь не есть существо безусловное, и мышление его не есть абсолютное, творческое». Поэтому В.Н. Карпов, – писал Василий Васильевич Зеньковский, и здесь он очень близок к Алексею Степановичу Хомякову и Ивану Васильевичу Киреевскому, – уверен, что «философия, развиваясь в недрах христианства, не может сделаться философией рационалистической». Если же на Западе всё же развился рационализм, то это нельзя объяснить иначе, как только тем, что в христианстве утвердился вновь языческий взгляд.