Так, вместо архаических форм винительного падежа вводятся формы родительного одушевлённости, изымаются формы двойственного числа, в третьем лице единственного числа в соответствии с греческим аористом употребляется перфектная форма без связки и др. Эта же установка на «русификацию» церковнославянского языка определила и отказ от некоторых грецизмов, характерных для справы периода 1520 гг. Например, вместо родительного приименного, соответствующего греческой конструкции, используется дательный приименной, в отрицательных конструкциях вместо именительного падежа, обусловленного греческим текстом, употребляется родительный, в отличие от грецизированных текстов, где греческие пассивные формы передаются возвратными глаголами, в Псалтири 1552 г. в этой функции используется конструкция аналитического пассива (страдательное причастие + спрягаемая форма глагола быти) и др. Проведённая Максимом Греком книжная справа в соответствии с разработанными им грамматическими правилами была отвергнута современниками. Преподобного дважды судили (в 1525 и 1531 гг.). Среди предъявленных ему обвинений в порче церковных книг важное место занимали аргументы собственно лингвистического характера, в частности, возражения против замены аористной формы на перфектную во фразе в Цветной Триоди, соответствующей пятому члену Символа веры: седе одесную Отца седел еси одесную Отца. Противники преподобного Максима, исходя не из глагольной парадигмы в церковнославянской грамматике, а из употребления тех или иных форм в церковнославянской письменности, упрекали его в том, что он «отлучил Христа от сидения одесную Отца». В соответствии с их представлениями перфект «седел еси» означает завершённость действия в прошлом (Христос сидел одесную Отца, но больше не сидит), тогда как аорист «седе» означает «стал (начал) сидеть» (Христос сел одесную Отца и продолжает сидеть в настоящем). Воззрения Максима Грека на принципы книжной справы получили признание благодаря трудам его учеников (князя Андрея Михайловича Курбского, старца Артемия, опосредованно, возможно, Ивана Фёдорова). В Юго-Западной Руси, входившей в XVI–XVII вв. в состав Речи Посполитой, идущая от преподобного Максима традиция книжной справы находит поддержку и развитие в деятельности острожской библейской комиссии, организатором и покровителем которой был князь Константин Константинович Острожский. В 1581 г. трудами князя К.К. Острожского и его сподвижников (ректора острожской школы Герасима Даниловича Смотрицкого, учёных греков Дионисия (Ралли-Палеолога), Евстафия Нафанаила, Феофана Эммануила Мосхопула, а также Василия Суражского, типографа и справщика Ивана Фёдорова) было осуществлено издание первого полного свода библейских книг на церковнославянском языке – Острожской Библии. Призванная стать опорой в полемике православных с католиками и протестантами, по замыслу её составителей, Острожская Библия представляла собой выверенный по многочисленным источникам перевод Библии на славянский язык. В основу издания был положен список Геннадиевской Библии 1499 г., который исправлялся по изданию греческой Септуагинты, вероятно, по альдинской Библии 1518 г.