Оливье Клеман указывает на амбивалентность истории, которая одновременно и служит местом богоявления, и отдаляет человека от Бога. Во Христе, входящем в историю со свободного согласия Девы Марии, образуется новый, совершенный союз земного и небесного, временного и вечного, открывающий путь к окончательному преображению мира во Святом Духе и полноте Богоприсутствия (Parousie); раскрывается смысл истории как «возможности отвержения и любви» и времени как «отражения, аналогии Божественной жизни в общении Личностей». Поэтому для Оливье Клемана в центре истории находится личность и её свободное волеизъявление. Характеризуя современный этап истории, Оливье Клеман критикует западноевропейский гедонистический антропоцентризм, технократический рационализм и «научно-технический редукционизм», изгоняющие тайну из всех сфер социального и индивидуального бытия; цивилизацию, забывающую силу Жертвы и Воскресения и потому всё больше зиждущуюся на самолюбии и страхе смерти, находящуюся во власти «коллективных галлюцинаций техницистской эсхатологии». Западная культура отделилась от своих глубинных истоков, что привело к «кризису красоты», которую Оливье Клеман понимает как одно из Божественных имён. Для спасения мира от катастрофы может оказаться актуальной концепция Софии как таинственной реальности у русских софиологов XX в., позволяющая выразить «взаимопроникновение Бога и Его творения». Истоки секуляризации Оливье Клеман обнаруживает в новом отношении к реальности, возникшем во второй половине XVII в. с появлением «инструментального мышления», при котором разум уже не созерцает связи между вещами, а «желает подчинить себе вещи и использовать их», сохраняя «от них только измеримые, количественные аспекты, оставляя в стороне те «второстепенные качества», на которые обращал внимание средневековый символизм». И хотя в формировании такого подхода немаловажную роль сыграла иудео-христианская традиция, десакрализировавшая тварный мир, негативные последствия процесса секуляризации, согласно Оливье Клеману, происходят из-за отклонений в истории догматических движений: на Западе – «трагическое наследие августинизма», разрывающее «неслиянное и нераздельное единство божественного и человеческого», «ансельмовская концепция искупления», отодвигающая на второй план «всечеловеческое и всекосмическое измерение Воскресения» (см. в ст. Ансельм, архиепископ Кентерберийский; Искупление); на Востоке – забвение византийского богословия божественных энергий (см. в ст. Богопознание, Благодать, Грагорий Палама, Паламитские споры) после падения Константинополя. Рационально-позитивистскому мировоззрению Оливье Клеман противопоставляет космологический апофатизм: мистическое познание мира во Христе и Святом Духе через аскезу – церковный «гнозис», а также церковное свидетельство красоты, глубинного благоговения перед творением и его благим Источником; вводит категории «евхаристического существования», «евхаристического сознания», «космологии общения», литургического преображения мира через церковь и действенную любовь, его молитвенного освящения фаворским светом через призывание имени Иисуса в аскетических усилиях верующих. «Только человек, причастный Евхаристии, может осуществить интеграцию материи. Только человек, чувствующий икону, может спасти образ Божий в человеке, его лик, находящийся под угрозой. Только человек, ставший храмом Святого Духа, может распознать логос вещей и поставить науку и технику на службу Логосу, Смыслу истории и вселенной». Преображающая сила христианства должна выражаться и в социальной сфере: необходимо «обрести связь между «алтарной жертвой» и «жертвой братской»... Речь не идёт о том, чтобы заменить сакраментальное социальным, что превратило бы христианство в некую сентиментальную разновидность гуманизма, а о том, чтобы продемонстрировать сакраментальный характер социального, диаконии...».