По мнению Соловьёва, хотя в логике «общие формулы гегелизма останутся как вечные формулы философии», тем не менее, его логика лишена реального значения, поскольку он не признаёт за пределами логических форм никакой реальности. Для этики Гегеля, считал Соловьёв, признание действительности как разумной необходимости, осуществляющей саму себя, делает излишним существование нравственных идеалов и бесполезной нравственную деятельность. В статье «Гегель» для Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона В.С. Соловьёв писал: «Гегель может быть назван философом по преимуществу, ибо изо всех философов только для него одного философия была всё. У других мыслителей она есть старание постичь смысл сущего; у Гегеля, напротив, само сущее старается стать философией, превратиться в чистое мышление… Для Гегеля… сам Бог был лишь философствующий ум, который только в совершенной философии достигает и своего абсолютного совершенства…» Хотя в этой статье Соловьёв был не столь категоричен в оценке недостатков философии Гегеля, более того, порой оправдывал его сложностью решаемых проблем, некоторые из них не без влияния со стороны Гегеля стали проблемами и его философии (в частности, учение об абсолюте и о всеединстве), тем не менее, к основным упущениям он относил то, что Гегель в соединении бесконечного с конечным «склонял чашу весов на сторону конечного»; смешивал трансцендентный абсолют с имманентной силой абсолютной идеи, обнаруживающей себя в мировом процессе, и рассматривал действительность в качестве «иллюстрации какой-нибудь отвлечённой формулы». Начиная с учения Соловьёва об абсолюте и о всеединстве, эта тема в её различных модификациях стала одной из важнейших в русской философии, определила одно из основных её направлений и, как правило, предварялась анализом и критикой философии Гегеля. Брат известного революционера Павел Александрович Бакунин (1820–1900 гг.) проявил себя последователем философии Гегеля, в особенности учения об абсолюте, в книге «Основы веры и знания» (СПб., 1886 г.). Учение Гегеля об абсолюте, несколько видоизменённое Борисом Николаевичем Чичериным (1828–1904 гг.), было положено в основание разрабатываемой им философии («Основания логики и метафизики»). В «Науке и религии» Б.Н. Чичерин критиковал понимание Гегелем религии в качестве «низшей ступени философского сознания». Опираясь на логику рассуждений Гегеля, согласно которой познание движется от абстрактного к конкретному, он опровергал его толкование философии как высшей формы абсолютного духа. Чичерин писал: «…По внутреннему смыслу его системы конкретное должно быть поставлено выше абстрактного, следовательно, религия выше философии, а не наоборот». Внимательным читателем Гегеля был Николая Фёдорович Фёдоров (1829–1903 гг.), посвятивший критике его философии несколько статей. Соглашаясь с В.С. Соловьёвым в оценке Гегеля как «философа по преимуществу», Н.Ф. Фёдоров в его философии видел завершение не западного рационализма, а философии вообще. Если Гегель связывал завершение философии с достижением абсолютной истины, то Фёдоров, напротив, считал, что философия – «явление отживающее», поскольку «все богатства… извлечённые из опыта всемирно-мещанской истории… оказываются мнимыми». По мнению Н.Ф. Фёдорова, основной порок учения Гегеля заключается в том, что это философия отвлечённого знания, а не «философия дела».