«Атмосфера души состоит из слиянья неба с землею; какое же противузаконное дитя человек; закон духовной природы нарушен... Мне кажется, что мир наш – чистилище духов небесных, отуманенных грешною мыслию. Мне кажется, мир принял значение отрицательное и из высокой, изящной духовности вышла сатира». «Шеф земли» оказывается «пробным существом», способным даже благородство и героизм оборачивать подлостью и пошлостью. Провозглашённый в христианстве «закон любви» встречает препятствие в «законе Я», проистекающем из первородного греха и определяющем «тёмную основу нашей природы». По мысли Ф.М. Достоевского, Адам, «возжелавший» соперничать с Творцом и стать «как боги», стал первым «фантастическим» человеком, стремившимся, говоря словами подпольного парадоксалиста, «по своей глупой воле пожить». Анализ следствий и пределов развития гордости, берущей начало в глубинах человеческой воли и питающей различные типы эгоистического сознания, стал важной темой произведений Ф.М. Достоевского. В его представлении гордость есть существенное духовно-психологическое свойство, которое входит в живую конкретность человеческого бытия, бессознательно-органически сказывается в складе восприятия и жизненных установок личности и тем самым оказывается «дальней» причиной неожиданных противоречий и многообразных недоумений в человеческих взаимоотношениях. В произведениях Ф.М. Достоевского наблюдается закономерность: чем отделённее самодовлеющий мир героя, и выше его претензия, тем настоятельнее его потребность стать над людьми, превратив их в материал и средство для самоутверждения – или в форме прямого господства над ними, или в форме обманной любви к ним. Углублённое исследование корней подобных закономерностей стало главной писательской задачей Ф.М. Достоевского. Когда его называли психологом, он, уточняя, говорил о себе как о реалисте в высшем смысле, проникающем в глубины и законы человеческого духа. Его художественно-философская методология состоит в том, что истинное значение психологических, политических, идеологических и иных проблем раскрывается в сопоставлении с представлениями о подлинной природе человека, об истоках, целях и смысле бытия. Кто есть человек – продукт стихийной игры слепых сил природы, «свинья естественная», как утверждает, например, Ракитин в «Братьях Карамазовых», или образ и подобие Божье? Если человек, со всеми своими духовными устремлениями и нравственными страданиями, опираясь на материалистическое мировоззрение, принимает себя лишь за мышь, пусть и «усиленно сознающую мышь» (по выражению героя «Записок из подполья»), тогда нелепо и нелогично надеяться на какое-то братство и любовь среди людей. В этом случае естественно ощущать или осознавать свою жизнь в категориях самосохранения и борьбы за существование, тайной вражды и скрытого взаимовытеснения, конкуренции и соперничества – в тех категориях, которые вытесняют собственно человеческие свойства, выделяющие человека из природного мира, например, милосердие, сострадание, совесть и т.п. Если же человек воспринимает себя как образ и подобие Божье, тогда он удовлетворяет глубинную, более или менее осознанную потребность в не теряемом со смертью смысле своего существования, а все специфически человеческие свойства, слитые с действенной памятью о Первообразе и заповедях Божьих, становятся, по Ф.М. Достоевскому, не внешней условностью, а внутренней силой в «законе любви».