Результаты изысканий казуистов излагались в сводах, которые обыкновенно назывались «суммами» («summae)». Подобные суммы, часто в сокращённом изложении, служили практическими пособиями для духовников, вытеснившими древние пенитенциалии, поскольку они, с одной стороны, превосходили пенитенциалии своей детализацией, а с другой, как правило, оправдывали применение более мягких санкций. Исключительно важное значение в казуистических построениях имела доктрина католической схоластики о сверхдолжных заслугах Иисуса Христа и святых, опираясь на которую духовническая практика Средневековья применяла индульгенции. Самое широкое распространение получила «Сумма» испанского доминиканца Раймунда Пеньяфортского (ум. в 1275 г.). Видными казуистами были также Анджело Карлети из Клавазио (ум. в 1495 г.) и Сильвестр Приериас (1456–1523 гг.). Казуистика разрабатывалась по преимуществу в доминиканском и во францисканском Орденах, на которые Папским престолом возлагалась особая ответственность за исповедную практику. В эпоху Контрреформации на первый план в духовнической практике и в связи с этим в теоретическом развитии казуистики выходит «Общество Иисуса» – иезуитский Орден. Одним из первых казуистов иезуитского Ордена был испанец Габриель Васкес (1550–1604 гг.). Его последователями в XVII в. были испанские богословы Антонио Диана (1585–1663 гг.), Антонио Эскобар-и-Мендоса (1589–1669 гг.), Хуан Карамуэль-и-Лобковиц (1606–1682 гг.), а также немец Герман Бузенбаум (1600–1668 гг.), в XVIII в. – Альфонсо Мария ди Лигуори (1696–1787 гг.). Иезуитская казуистика получила широкую известность благодаря крайней «икономии», основанной на принципиальной терпимости к греху и тяготеющей к этическому релятивизму. В духовнической практике это оборачивалось предельной снисходительностью, поисками теоретического оправдания греховных деяний, а также готовностью легко отпустить любой, в том числе и самый тяжкий, грех. Отсюда и особая популярность иезуитских духовников в великосветском обществе католических стран XVII и XVIII вв. Исходной позицией казуистики эпохи доминирования в ней учёных-иезуитов было убеждение, что в большинстве случаев нельзя иметь полную уверенность в том, что тот или иной поступок вполне соответствует нравственному долгу. Следовательно, допустимы два противоположных суждения о таком поступке, опирающиеся на убедительные основания, одно из которых клонится к его оправданию, а другое – к осуждению, и при этом ни одно не имеет бесспорной достоверности, но может считаться лишь вероятным, или правдоподобным. Степень этой вероятности может быть большей или меньшей, оба суждения могут иметь равное число оснований, либо одно из них имеет больше оснований и потому более вероятно; при этом обоснованность суждения может опираться на внутренние основания либо на внешний авторитет – на мысли и суждения лиц более осведомлённых или заслуживающих особого доверия и уважения.