В подавляющем большинстве случаев смысловую нагрузку несут на себе такие маргинальные для традиционного философского трактата или диалога элементы, как оглавления и автокомментарии (особенно показательны в этом смысле комментарии к «Венку Сонетов» и «Терцинам»). Строгая поэтическая форма сонетов и терцин, равно как и большая лаконичность текстов лагерного периода, позволяет Л.П. Карсавину без качественного изменения основных элементов философской модели добиться большей ясности изложения. Почти во всех крупных сочинениях Л.П. Карсавина в той или иной форме присутствуют все элементы его системы: онтология (учение о всеединстве, в том числе о Божественном Всеединстве, которое неразрывно связано с учением о Троице), антропология (учение о личности), метафизика истории. Мыслители, оказавшие на Л.П. Карсавина наибольшее влияние, – Августин Блаженный, богословы каппадокийской школы, Иоанн Скот Эриугена, Максим Исповедник, Ансельм Кентерберийский, Николай Кузанский. Система Л.П. Карсавина складывалась в постоянной полемике (зачастую без упоминания имён) с философами-современниками, принадлежащими к русской философской традиции (Н.А. Бердяев, протоиерей Сергий Булгаков, С.Л. Франк), с учётом достижений современной или непосредственно предшествующей Л.П. Карсавину философии Запада (Люсьен Леви-Брюль, Габриэль Тард, неокантианская методология истории, философия Уильяма Джеймса и Анри Луи Бергсона; Мартин Хайдеггер). Л.П. Карсавин ставил перед собой задачу – создание универсальной философской системы, лишённой тех недостатков, которые отмечались им у предшественников и современников: «Единственно возможным и правильным путём является принятие апории во всей её полноте, т.е. признание исходным и высшим религиозным фактом Богочеловеческого двуединства. Эта христианская концепция предполагает не меньший дуализм, чем самая последовательная дуалистическая система, и единство человека с Богом, не менее реальное и не меньшее, чем в самом последовательном пантеизме». По мнению исследователей, концепция Л.П. Карсавина в своих основаниях не лишена имманентных парадоксов, а выводы из этих оснований зачастую противоречат основным посылкам. Уже в текстах петербургского периода Л.П. Карсавин постулирует несомненный для себя тезис: «Всякая более или менее продуманная и глубокая философская система приводит нас к идее абсолютного бытия или Бога и мыслит это бытие как абсолютное, простое всеединство» (ср.: «Бога любить возможно только любя всеединство, т.е. любя и единство и всё, а во всём и всяческое, каждое по-особому»). Детальная разработка этого тезиса и его формулировок происходит в «Метафизике христианства», работе, первый том которой («О началах») имеет подзаголовок «Бог и тварный мир», а тома 2 и 3 («ΠΕΡΙ ΑΡΧΩΝ») в русском оригинале – «Бог и мир, в Богочеловеке вечный ад порождающий». Конструирование системы Л.П. Карсавин начинает с прояснения двух важных моментов: двуединства и триединства. Вводимые в более ранних работах ad hoc (например: «Единство истинное может быть только двуединством в триединстве Любви»), в «Метафизике христианства» эти понятия приобретают отчётливые формулировки.