Именно в свете вопроса об интерпретации текстов Ибн Рушд решал проблему противоречия между истинами философии и теологии. Это противоречие возникает тогда, когда тексты, нуждающиеся в аллегорическом толковании, понимаются в буквальном смысле, т.е. по сути дела понимаются неверно. Между истинной религией и истинной философией не может быть противоречия: «Поскольку религия истинна и побуждает к занятиям (философией), которые приводят к познанию истины, мы, мусульманская община, со всей определённостью знаем, что (философские) рассуждения не приводят к (заключениям), противоречащим тому, чему научило нас Писание; ведь истина не противоречит истине, но согласуется с ней и свидетельствует о ней». Эти слова Ибн Рушда ясно показывают, что он отвергал всякую возможность конфликта между истиной, получаемой в результате верного силлогистического доказательства, и истиной, содержащейся в верно понятом священном тексте. Как мусульманин, он признавал личное бессмертие, а как философ – давал такой комментарий учения Аристотеля, который оказывался несовместимым с религиозной догматикой. В частности, комментируя третью книгу Аристотеля «О душе», он приходил к выводу о единстве «потенциального» разума во всех людях, что означало отрицание возможности признания личного бессмертия. Таким образом, хотя Аверроэс номинально и не принадлежал к числу сторонников теории двойственной истины, реально в его религиозно-философском мировоззрении сосуществовали противоречащие друг другу религиозные и философские положения. Ибн Рушд предлагал не теорию двойственной истины и тем более не учение о двух противоречивых истинах, но обоснование того, что существует лишь одна истина, в отношении которой религиозный закон и философия пребывают в полном согласии. Таким образом, понятие двойственной истины может быть применено к учению Ибн Рушда лишь в том смысле, что существуют разные пути, служащие для достижения одной истины. Причём, допуская решение одних и тех же вопросов как в рамках теологии, так и в рамках философии, Ибн Рушд признавал приоритет философского пути к истине как гарантирующего наиболее ясное и отчётливое её постижение. Не философская истина должна переосмысляться и перерабатываться, чтобы стать согласной с положениями догматики, но богословская истина священного текста должна быть приспособлена к содержанию метафизических концепций. Согласно Ибн Рушду, не может быть никакой двойственной истины, поскольку есть лишь одна истина – истина философии. Таким образом, позиция Аверроэса представляет собой пример непоследовательности, однако нельзя не учитывать и того, что возможность заниматься философскими исследованиями предполагала в ту эпоху безусловное признание догматов религии, и вопрос заключался лишь в выборе формы «сосуществования» разума и веры. Напротив, теория двойственной истины представляет собой простую (непосредственную и «наивную») форму обоснования автономии философии в контексте религиозного мировоззрения эпохи.