Несмотря на то что он не употреблял понятие «единосущный», не находя его в Священном Писании, его примеры и выражения ясно указывали на единство рода и природы в Отце и Сыне: «Жизнь рождена от жизни, как река истекла от источника, и от неугасимого света возжжён блистающий свет». Если Бог есть Сущий, то и Сын «исполнен сущего и Сам есть Сущий от Отца». Если Бог есть Дух, то и Сын называется испарением силы Божией (Прем. 7. 25). Слава и могущество принадлежат в равной мере всем трём Лицам Святой Троицы («Богу Отцу и Сыну, Господу нашему Иисусу Христу со Святым Духом слава и держава во веки веков»)». Вместе с тем Дионисий Великий был против смешения личных свойств: «В начале было Слово, но не был Словом Тот, Кто произнёс Слово, ибо Слово было у Бога; Господь есть Премудрость, следовательно, не был Премудростью Тот, Кто произвёл Премудрость; Христос есть Истина, но написано: благословен Бог Истины». Раскрывая единство сущности и ипостасное различие между Отцом и Сыном, Дионисий Великий неоднократно использовал аналогию отношения ума, или мысли, к слову: «Слово есть возлияние ума и, говоря по-человечески, источается от сердца устами. Оно становится отличным от слова в сердце, становится мыслью, исторгающейся с помощью языка. Одно, выслав от себя другое, осталось таким же, каким было, другое же, быв послано, отлетело и носится всюду. И таким образом каждое из них и одно в другом пребывает, и одно отлично от другого, и оба составляют одно, будучи двумя. Так и Отец и Сын, по сказанному, суть едино и пребывают Друг в Друге». Вместе с тем из данной аналогии Дионисий Великий не делает вывода, что Отец существовал прежде Сына: «Не было времени, когда Бог не был Отцом», но «если вечен Отец, то вечен и Сын; если есть родитель, то есть и чадо; при отсутствии чада каким образом и для кого может существовать родитель? Они существуют оба и существуют всегда». У людей рождение происходит во времени, и дети существуют не всегда, но Христос, как Слово, Премудрость и Сила, существует всегда. О Боге нельзя сказать, будто Он сначала не имел или не рождал этих качеств, а потом родил их, и Христос называется Сыном не потому, что Он родился во времени, как это бывает у людей, но потому, что «Сын не Сам от Себя, но от Отца имеет бытие». Для обозначения вечности Сына Дионисий Великий употреблял подобие сияния и луча, происходящих от света и солнца: «Как сияние вечного Света, Сын и Сам вечен. Если свет существует всегда, то очевидно, что всегда существует и сияние. О существовании самого света мы заключаем по тому, что существует сияние, и свет не может не быть светящим. Если есть солнце, то есть и луч, есть и день; если нет ничего подобного, то трудно сказать, что есть солнце. Поэтому, если бы солнце было вечно, то и день не прекращался бы. Теперь этого нет, с появлением солнца начинается день, и с прекращением его света оканчивается. Бог же есть вечный Свет, не начинался и никогда не прекратится. Следовательно, перед Ним и с Ним находится вечное сияние, безначальное, всегда рождающееся и проявляющее Его. Это сияние и есть Премудрость». По свидетельству Диогена Лаэртского, современника Дионисия Великого, философия Эпикура спустя 500 лет после его смерти ещё была распространена среди образованного греко-римского общества. Опасность эпикурейства для христиан Дионисий Великий усматривал, очевидно, в том, что в отличие от большинства философских направлений, ставивших нравственный идеал в прямую зависимость от теоретических воззрений на природу и человека, это учение, напротив, выводило все метафизические представления из идеала личного счастья, понимаемого как наслаждение земными благами. Одним из главных препятствий для достижения такого счастья Эпикур видел в телеологическом объяснении явлений, лежащем в основе большинства религиозных учений. Атомистическое учение Демокрита, воспринятое Эпикуром, позволяло ему устранить всякую мысль о Боге и Его участии в жизни мира и человека, сведя все явления к чисто естественным причинам.