Прежде всего, в Символ были внесены слова «рожденного из сущности Отца» и «единосущного». Как показали дальнейшие события, выражения эти оказались в подлинном смысле ключевыми, определившими весь последующий путь развития христианской догматики. В особенности это касается понятия «единосущный». Ариане горячо протестовали против него, указывая, что в Священном Писании оно нигде не встречается. Предлагали заменить слово «единосущный» не столь категоричными понятиями «подобосущный» или «равносущный». Но православные епископы не согласились на это, прекрасно понимая, что против такого определения бессильна любая диалектика ариан. Утверждая, что Сын «единосущен» Отцу, православные епископы подчеркивали единство ипостасей Троицы, не заслоняя при этом Их различности.

Другие изменения, внесенные в Символ, были не такими радикальными. Так, вместо «Творца решительно всего» поставили «Творца всего». «Слово Божие» заменили на «Сына Божьего». Фраза о воплощении Сына была расширена словами «сошедшего и вочеловечившигося, страдавшего и воскресшего в третий день». Таким образом исключалось понимание воплощения в смысле родовом, т.е. в смысле воплощения во многих или даже во всех спасенных. Полнее была выражена Божественность Слова-Логоса.

Решения Собора означали полную победу православия над ересью, но победу скорее временную, чем окончательную. Если провозглашенная здесь при неприкрытой поддержке императора истина была до конца ясна далеко не всем членам Собора, что же можно было ожидать от тех, кто в нем не участвовал? Большинство тогдашних богословов отнеслось к никейскому определению сдержанно, поскольку оно и в самом деле требовало разъяснений и толкований. А это было возможно только в составе целостной вероучительной системы, когда только и мог раскрыться его точный смысл. Слово «единосущный» казалось особенно подозрительным, т.к. слишком сильно утверждало единство Отца и Сына, при том, что различия между этими ипостасями оказывались определены гораздо слабее. Многим приходили мысли о савелианстве, и потому даже православные епископы избегали пользоваться никейским Символом. Понятие «ипостась», которым определялось отдельное лицо Троицы, в то время еще не приобрело своего окончательного значения. По сложившейся традиции, оно по смыслу было очень близким к слову «сущность» и часто отождествлялось с ним. Это затемнило значение никейского вероопределения и в дальнейшем послужило причиной многих смут.

Однако в 325 г. спор с арианами представлялся окончательно решенным, и не в их пользу. Сам Арий наотрез отказался признать никейский Символ. Его приговорили к низложению и заключению в Иллирию, а сочинения было велено придать огню; уличенным в их хранении грозила смертная казнь. Епископы, не пожелавшие подписать осуждение Ария, были лишены кафедр и сосланы в Галлию. Торжество православия, впрочем, оказалось недолгим. В декабре 326 г. скончался александрийский епископ Александр. Его преемником стал 28-летний Афанасий (прозванный в дальнейшем Афанасием Великим). Сразу после этого ариане стали наращивать свое влияние.

Их успеху способствовали могущественные покровители. Так, о возвращении Ария очень хлопотала сестра Константина I Констанция. По ее ходатайству близкий доступ к императору получил один арианствующий пресвитер, который при каждом удобном случае говорил Константину о том, что Арий осужден несправедливо, что на самом деле его мысли нисколько не отличаются от определений Собора и что, если бы ему позволили вернуться из ссылки свободно их высказать, всем стало бы очевидно, что он во всем согласен с православием.