Наконец, после выполнения этих предварительных условий произошло собственно Воплощение Бога Слова: «Бог снизошёл в зачатии (supervenisset in conceptione), и Бог произошёл в рождении» (futurus esset in partu), «Бог снисходит, и Сын Божий рождается». Таким образом, Воплощение было общим действием всей Святой Троицы, хотя каждое Лицо действовало в Нём особым образом: «Нисходит Сын-Слово, содействует (adest) величие Святого Духа, осеняет сила Отца, так что в таинстве святого зачатия было совместное действие всей Святой Троицы» (cooperatio omnis Trinitatis). Поэтому Иоанн говорит, что в момент Благовещения на Святую Деву снизошла «вся полнота Божества» (totius divinitatis plenitudo). Согласно Иоанну, один и тот же Христос обозначается обоими именами (unus in utroque nomine designatur), т.е. Богом и человеком. В Рождестве Христовом произошло «таинство соединения обеих природ» (unitum utriusque substantiae sacramentum). Благодаря таинству Воплощения (per sacramentum incarnationis) Слово Божье соединилось с человечеством, т.е. стало единым из обеих природ Сыном Божиим (unus ex re utraque Filius Dei). Вследствие этого во Христе было «двойное единосущие»: Он был одновременно единосущен и Отцу по божеству, и Матери по плоти. Нераздельность двух природ Иоанн (вслед за Августином) подчёркивает образом брачного сочетания супругов: Бог прилепился к человеческой плоти так же нераздельно, как муж к жене. При этом обе природы Христа совершенны и истинны: «Господь Иисус Христос – как истинный Бог, так и истинный человек». Ограждая церковное учение о Христе от докетических искажений, Иоанн доказывал истинность Воплощения (incarnatio vera). Как человек Христос истинно родился по плоти от человека. При этом следует учитывать, что в истинном восприятии плоти (in vera carnis susceptione) была истинность только плоти, а не греха; и речь идёт об истинности только в отношении тела, в то время как в отношении греха – лишь о подобии его (similitudo peccati), поскольку хотя всякая человеческая плоть – грешная (peccatrix), однако Христос, имея плоть без греха, обладал лишь подобием грешной плоти (similitudinem peccatricis carnis), т.е. был свободен от истинного греха (veritate peccati caruit), поскольку был без греха (sine peccato). Воспринятая Словом человеческая природа была не только истинная, но и совершенная, поскольку состояла из плоти и души, так что в едином Христе было три составляющие – «Бог, плоть и душа». Иоанн (так же как до него Иларий Пиктавийский, Григорий Богослов и Григорий Нисский) подчёркивал божественную природу во Христе и обожение Его человеческой природы, что является одной из отличительных черт его христологии. Согласно Иоанну, это обожение человеческой природы Христа произошло благодаря Его Рождеству: «Благодаря величию Таинства Святого Рождества обе сущности соединились столь полно, что всё, что было, то есть человек и Бог, стало всецело Богом». Природа плоти перешла в духовную сущность, и то, что когда-то принадлежало человеку, стало всецело Божьим. То, что ранее было двойственным по сущности, стало единым по силе. И невозможно отделить человеческую природу Христа от божественного света и сияния (jubar divini luminis, claritas, splendor), которым она теперь пронизана. Соединение и взаимопроникновение природ во Христе было столь тесным, что, согласно Иоанну, «Бог и Иисус существуют в одной и той же сущности» (in una eademque substantia Deum et Jesum esse). Викентий Леринский (ум. до 450 г.) обычно использовал для описания таинства соединения природ во Христе такие выражения, как «восприятие плоти» (suscipere/adsumere carnem), «человек соединился с Богом» (unitum hominem Deo), «Бог стал человеком» (Deum factum hominem) и др. По его мысли, это соединение произошло «в самой утробе Святой Девы» (in ipso Virginis utero), или «в самом девственном зачатии» (in ipsa virginali conceptione). Подобно Августину Блаженному, Викентий поясняет это соединение антропологической аналогией (душа – тело): так же как в человеке иное – тело, иное – душа, но и душа, и тело – один и тот же человек, состоящий из двух различных природ (души и тела), так и во Христе иное – божество, иное – человечество, но и божество и человечество – «один и тот же Христос в обеих сущностях» (unus idemque Christus in utraque substantia). Единство Лица (или Ипостаси) Христа он подчёркивает такими выражениями, как «один и тот же Бог и человек» (unus idemque Deus et homo), «единство Лица» (unitas personae), «единичность одного и того же Лица» (singularitas unius ejusdemque personae), «по Лицу» (per personam) Бог стал человеком, «ипостасно» (subsistendo), Слово Божье соединилось с человеком, «Лицо ипостасное и пребывающее» (persona substantiva ac permanens) и др. При этом само Лицо Бога Слова было Лицом человеческой природы Христа (Deus Verbum… ipse persona hominis existeret), и Лицом «не притворным, а истинным» (non simulatoria, sed vera), «не по подражанию, а ипостасно» (non imitativa, sed substantiva). Далее, согласно Викентию, «во Христе были две истинные и совершенные сущности, но одно Лицо, чтобы ни различие природ не привело к разделению единства Лица, ни единство Лица не привело бы к стиранию различия сущностей».