С конца XV в. происходило формирование книги Обиход. В неё помещали неизменяемые песнопение мелизматического стиля (херувимские песни, причастны, отдельные псалмовые циклы), мелодическое содержание которых имеет существенные отличия от мелизматической формульности столпового знаменного распева Стихираря и Ирмология. По этой причине большинство исследователей интерпретируют мелос обиходных песнопений как негласовый, что другие исследователи считают не вполне оправданным, поскольку их ладовое содержание восходит к тому периоду, когда осмогласная система ещё не сформировалась в полном объёме. Мелизматические формулы Стихираря и Ирмология помещались древнерусскими распевщиками в отдельные разделы теоретических руководств (один из первых, как полагают исследователи, – «Розвод знамени мудрому и фитам изо всех гласов, еже в праздницех и в октаике и в триоди» в «Ключе знаменном» инока Христофора 1604 г.). Оригинальный мелос песнопений Обихода не был классифицирован древнерусскими теоретиками, однако его мелизматические обороты образуют особую систему древнерусской формульности. На Западе в григорианском пении были мелизматически распеты многие тексты мессы и оффиция: «Kyrie», аллилуарии (например, стих «Vidimus stellam»), интроиты («Oculi mei»), оффертории («Tu es Petrus»), градуалы («Ex Sion»), большие респонсории (responsoria prolixa, напр. «Stirps Jesse»), тракты(«Deus, Deus meus»), малый стих (versiculum) «Benedicamus Domino» и др. В гимнографии мелизматическими по преимуществу являются респонсории Хильдегарды Бингенской, в которых распев одного слога текста может охватывать от 30 до 50 звуков (например, в респонсории «Vos flores rosarum» – 45-звучный распев слова «capite»). Исследователи  отмечают, что мелизматический стиль характерен для многоголосных хоральных обработок XII–XIII вв. – органумов школы аббатства Сен-Марсьяль (Лимож) и школы Нотр-Дам (Париж). Мелизматика, которая отмечается в нотных рукописях с конца IX в., фиксирует важную историческую тенденцию западного церковного пения. Притом что форма хоралов остаётся текстово-музыкальной (музыкальная структура следует структуре словесного текста), их стиль очевидно непохож на древнейшую антифонную псалмодию. Выразительный мелодический контур, вычленение мотивов и их разработка (в том числе секвенцирование, как в респонсории «Una hora», на слове «Judaeis»), обновление тематизма (прообраз будущего «сквозного развития») и т.д. – всё это свидетельствует о превалировании чисто музыкальных соображений. Исследователи отмечают, что столкновение противоположных тенденций – с одной стороны, к большей музыкальности, пышности, в отдельных случаях даже к прямой демонстрации исполнительского мастерства, с другой – к строгости «музыкального молитвословия», внятности молитвы – магистральный вектор эволюции западной монодии и западной церковной музыки в целом.