В августа 1812 г. по поручению Августина (Виноградского) Лаврентий принимал меры к заблаговременному вывозу из Москвы (при угрозе захвата французскими войсками) церковных святынь, ризницы и «золота и серебра в слитках». В 1816 г. Лаврентий составил «Записку о сохранении ризничных ценностей обители в Вологде и событиях в ней», в которой повествуется о событиях 1812 г. 23–24 августа тайно перевёз церковную утварь и ризницу загородного Перервинского монастыря в настоятельские покои Златоустовского монастыря. 29 августа, отслужив раннюю литургию, Лаврентий покинул Перерву. При этом он выдал монашествующим провизионные деньги на трапезу и жалованье, «обыкновенно получаемое ими по прошествии полугодия, роздал также впредь до нового года». Немногочисленным инокам, пожелавшим покинуть монастырь, Лаврентий вручил дорожные билеты. Начальником оставшейся перервинской братии и семинаристов назначил иеромонаха Сергия, вручив ему ключи от братской и семинарской житницы и посоветовав напечь из запасов муки (более 1 тыс. пудов) хлеба, насушить сухарей, разделив всё поровну. В подчинённом Лаврентию Златоустовском монастыре к сентябрю 1812 г. из братии осталось лишь два человека – иеромонах Серафим и иеродиакон Геннадий, которые покинули обитель. 31 августа 1812 г. Лаврентий отправился в Кремль, где собрал драгоценности кремлёвских соборов, монастырей и патриаршей ризницы, в том числе книги и рукописи патриаршей библиотеки, и направил по Троицко-Сергиевскому тракту обоз с личными вещами, имуществом Златоустовского и Перервинского монастырей. Но сам Лаврентий по указанию епископа Августина (Виноградского) остался при московской Иверской часовне у Воскресенских ворот, приписанной к Перервинской обители. В ночь на 2 сентября, после совета в Филях, когда было принято решение об оставлении Москвы русской армией, московский военный губернатор граф Фёдор Васильевич Ростопчин приказал епископу Августину (Виноградскому) срочно покинуть город и вывезти главные святыни древней столицы – Владимирскую, Смоленскую и Иверскую иконы Божьей Матери. Той же ночью по благословению епископа Лаврентий «взял» из Иверской часовни чудотворный образ для эвакуации. Опасаясь возмущения москвичей, Лаврентий сказал молившимся, что святыня якобы «поднимается для болящаго». В часовне Лаврентий оставил список с чудотворного образа (возможно, именно он в XX в. находился в Париже в церкви Трёх святителей на ул. Петель). За несколько часов до вступления неприятеля в город Лаврентий вслед за епископом Августином (Виноградским) выехал из Москвы во Владимир. В деревне Новой Августин (Виноградский) и Лаврентий положили Иверскую икону в один ящик с Владимирским образом; при этом местные жители прикладывались к святыне со слезами: «Владычица! И тебя, Матушка, злодеи выгнали!» В пути Лаврентий дал деньги нескольким нуждавшимся в них московским игуменам. Так, угрешский игумен Павел получил 200 руб. (впоследствии он с благодарностью вернул Лаврентию деньги, которые пошли на восстановление Златоустовского монастыря). Во Владимире Лаврентий расстался с епископом Августином (Виноградским) и 3 октября прибыл в Вологду. По приглашению архимандрита Феофилакта (Ширяева) вместе с угрешским игуменом Павлом остановился в братском корпусе Димитриева Прилуцкого в честь Всемилостивого Спаса, Происхождения честных древ Креста Господня монастыря. К 1870 гг. на стене кельи оставались стихи, написанные Лаврентием и игуменом Павлом карандашом, а затем «обведённые краскою»: «...В то время в сих стенах спокойно пребывали / Игумен и архимандрит: / Один – монастыря Угрешского Николы, / Другой – Святителя, что в Греции глаголы / В сердца железные златые изливал / И Златоустым свет которого назвал».