Иконопись позволяет перейти в план вечности. «Религиозная мифология и догматика горят пламенем великой красоты. Это – огненный ангел Софии Премудрости Божией. И веяние софийности прежде всего постигается в мифодогмате и в культе, находящих своё выражение в образах иконографии и в музыке чинопоследований». В статье «Трагедия безответной молитвы» В.Н. Ильин, обращаясь к сущности православной молитвы, писал, что молитва в своей основе есть проявление подлинной любви: «Образ Божий взывает к своему прототипу, к своему первообразу». Высший тип молитвы «есть постоянное имение в сердце и на устах того, что любишь». В.Н. Ильин отмечал, что для людей характерно смешивать понятие мольбы и понятие молитвы, что зачастую приводит к мнению, что молитва должна быть исполнена, если Бог есть. Несомненно, в молитве есть элемент мольбы, но отождествление их ложно. Мольба может иметь любые цели и даже утилитарный характер, в то время как молитва «есть всегда горение великой любви и, как таковая, она всегда уже услышана». «Сам факт молитвы есть внутреннее доказательство её услышанности, доказательство бытия Божия – онтологическое доказательство. А то, что распаляемый огнём любви дух с болью воспринимает как неуслышанность, это лишь есть мучительно замедленный огонь ответной любви, не довольствующийся малым, но требующий вечного и непрерывного повторения пламенно-страстных слов любви, в себе самих заключающих цель». Молитва есть в такой же степени ответ, как и вопрошание. Подлинная любовь – всегда ответная любовь. Это в земном падшем бытии, утверждает В.Н. Ильин, любовь исказилась и пала – перешла «из онтологии в психологию». Бог же всемогущ именно как любовь. За труды по литургике и книгу о Серафиме Саровском патриархом Алексием I В.Н. Ильину была присуждена степень доктора богословия. Исходя из новейших открытий в физике, в том числе корпускулярно-волновой теории света, теории относительности, а также виталистских теорий в естествознании, В.Н. Ильин доказывал согласуемость библейского креационизма с современной научной картиной мира. Органическую жизнь он рассматривал как силу, противодействующую энтропии, окончательно раскрывающую себя в сознательной человеческой активности как чудо творения. Креационизм он считал не теорией среди прочих теорий, но «исповеданием веры и богословско-философским принципом, соединимым со всякой естественно-научной теорией и гипотезой». Вслед за священником Павлом Флоренским В.Н. Ильин признавал фундаментальным принципом науки прерывность мира, основанием прерывности считал корпускулярное строение вещества: отдельные частицы вещества, непротяжённые, невещественные и духовные, суть монады. В мировой философии главным ориентиром для него была монадология Г.В. Лейбница.