Содержание этого ритмизованного текста может быть понято в контексте языческого погребального обряда, где «пирог в печи» – покойник, «корабль» – похоронная повозка, «пирог и каша» – ритуальная пища, «перепёлка» в верховьях «дубравы» – покидающая тело душа. И названные предметы, и лексика, их обозначающая, имеют аналогии в славянском похоронном обряде. По мнению исследователей, такого рода граффити запрещалось «резать» на стенах, поскольку эта надпись на стене зачёркнута, ниже написано: «Отсохните же, руки!» – рядом процарапан покаянный стих. Ещё одна надпись конца XII – первой четверти XIII вв. в лестничной башне собора представляет собой заклинание автора-христианина против беса, который назван «духом», «ворогом», «сатаной». На стене лестницы, ведущей на хоры, в новгородской церкви Феодора Стратилата на Ручью несколько раз процарапан текст: «Пойду бобром возле реки», палеографически датируемый XV в. и, несомненно, связанный с фольклорной традицией. Эти граффити – свидетели тому, что устная традиция языческого обряда получала письменную фиксацию, а письменная христианская культура подвергалась фольклоризации. С рубежа XIV и XV вв. становятся многочисленными «бытовые» граффити на стенах храмов, в которых запечатлевались факты церковного и повседневного быта. Примерами могут служить надписи с обращением к клиру: «О попы, священники, уклоняйтесь от пьянства!» или «Братие, не лазайте попусту вниз» (церковь Феодора Стратилата на Ручью, стена лестницы на хоры), граффити с жалобой на некоего Иосава, который избил автора надписи, когда они возвращались «с торга», или надпись конца XIII – начала XIV вв. в новгородском Софийском соборе с эмоциональным обращением к архиерею: «Охъ тъщьно вл(а)д(ы)ко нѣту поряда дьякомъ а дѣи не плачю охъ женатымъ дьякомъ» («Ох, тошно, владыка! Нет порядка дьякам! А как же мне не плакать! Увы женатым дьякам!»). Многочисленны и разнообразны на стенах храмов и рисунки-граффити. Наиболее распространены изображения крестов, зачастую сплошь покрывающие участки древней штукатурки. Крест символизировал и замещал собой молитвенный возглас или покаянную формулу. Авторами и персонажами граффити на стенах древнерусских храмов являлись представители разных социальных слоёв: Новгородский архиепископ, священники, попович («Моисей п(ь)сал попович», XII в., Георгиевский собор Юрьева монастыря), пономарь, «проскурница», жена «писца иконного», дьяк («Феодор п(ь)сал, дьяк святого Георгия, на Рождество», XIII в., Георгиевский собор Юрьева монастыря), князь, отрок, княжеский дружинник (в древнейших граффити – XI–XII вв. – свой социальный статус указывали только представители духовенства или дружинники). В новгородском Софийском соборе сохранились автографы художников Стефана, Сежира и Олисея, принимавших участие в росписи собора. Подавляющее число граффити сделано мужчинами. Графико-орфографические особенности граффити показывают, что большинство авторов владели приёмами книжного письма и нормами церковнославянского языка.