Узнав, что Джин Армор опять забеременела, родители выгнали её из дома. Бёрнс вернулся в Мохлин 23 февраля 1788 г. и, судя по всему, сразу признал её своей женой, хотя оглашение состоялось только в мае, а церковный суд утвердил их брак лишь 5 августа. 3 марта Джин родила двух девочек, которые, однако, вскоре умерли. 11 июня Бёрнс приступил к работе на ферме. К лету 1789 г. стало ясно, что в близком будущем Эллисленд дохода не принесёт. В октябре Бёрнс по протекции получил должность акцизного в своём сельском районе. Он прекрасно её исполнял, но в июле 1790 г. его перевели в Дамфрис. В 1791 г. Бёрнс отказался от аренды Эллисленда, переехал в Дамфрис и стал жить на жалование акцизного. Его творческая работа на протяжении трёх лет в Эллисленде сводилась в основном к текстам для джонсоновского «Музеума», за одним серьёзным исключением – повести в стихах «Тэм О'Шентер» («Tam O'Shanter»). В 1789 г. Роберт Бёрнс познакомился с собирателем древностей Фр. Гроузом, который составлял двухтомную антологию «Шотландская старина» («The Antiquities of Scotland»). Поэт предложил ему дать в антологии гравюру с изображением аллоуэйской церкви, и тот согласился – с условием, что Бёрнс напишет к гравюре легенду о ведьмовстве в Шотландии. Между тем разгорались страсти вокруг Великой французской революции, которую Бёрнс принял с энтузиазмом. В «Дереве свободы» и других стихотворениях он отрыто выразил своё пылкое сочувствие революционной Франции и надежду на то, что, последовав её примеру, освобождённые народы всего мира объединятся в дружную семью («Забудут рабство и нужду Народы и края, брат, И будут люди жить в ладу, Как дружная семья, брат»). Настоящим гимном революционной демократии было знаменитое стихотворение во славу «Честной бедности» с его уничтожающим противопоставлением подлинного достоинства людей труда мнимым заслугам вельмож и богачей («При всём при том, При всём при том, Судите не по платью. Кто честным кормится трудом, – Таких зову я знатью»). Некоторые сатирические мотивы Роберта Бёрнса в этом стихотворении перекликаются с гневными строками «Вельможи» Державина. Но сарказм Бёрнса переходит в патетическое пророчество грядущего торжества свободы, равенства, братства народов («При всём при том, При всём при том, Могу вам предсказать я, Что будет день, Когда кругом Все люди станут братья!»). Не передаваемый в русском переводе рефрен подлинника – «A man,s a man for a,that» («А человек всё равно остаётся человеком») – стал в Шотландии и Англии провербиальным выражением главного тезиса боевого, революционно-демократического гуманизма Роберта Бёрнса. Но пошли расследования относительно лояльности государственных служащих. К декабрю 1792 г. на него накопилось столько доносов, что в Дамфрис прибыл Главный акцизный Уильям Корбет, чтобы лично проводить дознание. Стараниями Корбета и Грэма всё кончилось тем, что Бёрнса обязали не болтать лишнего. Его по-прежнему намеревались продвигать по службе, но в 1795 г. он начал терять здоровье: ревматизм сказался на ослабленном ещё в отрочестве сердце; умер 21 июля 1796 г. Поэзия Роберта Бёрнса вошла в мировую литературу как могучая действенная сила. Иоганн Вольфганг Гёте (1749–1832 гг.) и Джордж Гордон Байрон (1788–1824 гг.) с одинаковой прозорливостью угадали, что источник величия как поэта Роберта Бёрнса – его народность. Байрон в дневнике 1813 г. задаётся вопросом: чем был бы Бёрнс, родись он знатным? И отвечает на него так: «Стихи его были бы глаже, но слабее; стихов было бы столько же. А бессмертия не было бы…» Роберт Бёрнс живо и непосредственно выражал мысли и чувства крестьян, ремесленников, всего простого народа Шотландии. Особенно близкими по духу ему были плясовые и застольные, колыбельные, святочные песни, песни о труде, о дружбе, любви и разлуке. Обращаясь к ним, Роберт Бёрнс умел по-новому переосмыслить старую фольклорную символику или (если речь идёт об исторических темах и образах) насытить их современным содержанием.