Иное дело, что «оправданность» каждого суждения определяется степенью проявленности в нём интериориального. Поэтому основная нюансировка модальности, согласно Брюнсвику, происходит в третьем типе полагания – в «смешанных формах». «Бытие есть чистая форма в том смысле, что оно положено в соответствии с собственным законом разума, и это форма внешнего в том смысле, что разум признаёт в ней себя связанным с чем-то иным, чем он». Все три формы полагания в суждении утверждают (с необходимостью) формы бытия духа: «Бытие суждения интериориальности для духа выступает необходимым бытием, потому что это есть сам дух, а дух не может быть самим собой. Бытие суждения экстериориальности – это действительное бытие, потому что оно наличествует для духа, не будучи в самом духе обосновано. Наконец, бытие суждения смешанного типа есть возможное бытие, потому что не связанное ни с внутренним законом духа, ни с внешним толчком, оно остаётся чем-то смутным и незавершённым». Полагая бытие, разум расширяет сферу экстериориальности. Однако экстериориальное не может быть его целью – это означало бы устремлённость разума к распаданию бытия, превращению его в хаотическую данность. Эта тенденция блокируется тем, что, полагая бытие, разум расширяет и сферу интериориального в научных дискурсах. Между полюсами интериориального и экстериориального можно построить своеобразную шкалу возможного, в центре которой Брюнсвик помещает эстетические суждения и суждения «экспериментального анализа» (своего рода «точки» гармонии и равновесия). По степени же «снижения интериориальности» он выделял четыре типа суждений: 1) математические (задают рамку восприятия реальности); 2) геометрические («вписываются во вселенную, но не наполняют её»); 3) физические (не достигают модальности необходимости и действительности); 4) вероятностные (возможное определяется по отношению к действительному). «Ось» социокультурного развития ориентирована на рост интериориальности в (по)знании и на его всё большее воплощение в бытии, на минимизацию «зазора» между идеалом (нормой) и воплощением. Эта «ось» знания соответствует в целом векторности культуры и иных (кроме науки) её областей. «Наша судьба есть стремление к единству», – утверждал Брюнсвик. Культура есть ностальгическое желание разумности, стремление чистой мысли стать совершенным («утраченным») единством. Тем самым она есть постоянное преодоление, избавление от «детскости» и увеличение «взрослости», что только и даёт человеку надежду на спасение, делая осмысленными его поступки. В области морали – это устремленность ко всё более осознанному обузданию данности эгоистических мотивов, нарастание веса форм человеческой солидарности. В области религии – это устремлённость к Богу «человека разумного, который постигается незаинтересованным разумом, который не может бросить никакой тени на радость понимания и любви, который не угрожает сузить надежду и тем самым ограничить горизонт».