«Символизация» отношений церкви и государства – в чине венчания царя («Хрисма»), которое, начиная с IX в., является литургическим выражением византизма. Император исповедует веру и присягает на её сохранение. Далее – миропомазание, которое (тоже с IX в.) становится основой и «конституционным» моментом венчания на царство. Церковь дарует императору особую «харизму» (божественный дар) на управление государством. Это означает не «огосударствление» церкви, а воцерковление империи. Концепцию «симфонии» в ходе истории нарушали деспотизм византийских василевсов в их управлении церковными делами, а также сервилизм со стороны епископата. Но есть и многочисленные примеры осуществления «симфонии» в защите церковью своей свободы. В дальнейшем силами государства и церкви происходит крещение целых стран и народов – сирийцев, коптов, эфиопов, армян, грузин, болгар, сербов, румын, русских. После падения Византии Россия выступает как её восприемница. Провозглашается лозунг: «Москва – третий Рим». И хотя православие, пишет К.Н. Леонтьев, создано не русскими, но «оно до того усвоено нами, что мы и как нация, и как государство без него жить не можем». Однако опыт реализации симфонического единства церкви и государства кончается на Востоке с началом XV в., а в России – с реформой Петра Великого (начало XVIII в.). В Новое время осуществляется система европейского светского государства, отделяющего церковь и от себя, и от гражданского общества (лаицизм). На смену византизму приходит система синодального (государственного) управления. После России это происходит по инициативе немецкого правительства в Греции (1830 гг.). В Румынии эту систему вводит режим князя Кузы (1860–1870 гг.). В Болгарии – режим Стамбулова и князя Фердинанда (1887–1896 гг.). То же было в Сербии (1880–1890 гг.) при короле Милане. Тем не менее, византизм не потерял своей актуальности, поскольку связан с определённой ценностной ориентацией – приоритетом духовного над материальным. Отсюда особое значение эстетического отношения к миру, противостоящего западноевропейскому утилитаризму. Господство вещных интересов на Западе неизбежно вырождается в эгалитарный процесс, который приводит к «крайнему однообразию людей», к повсеместному господству среднего класса, к бездуховности, к кризису культуры «во всех её проявлениях». К.Н. Леонтьев предвидел, что технический прогресс, вызванный стремлением людей любыми путями удовлетворить свои возрастающие материальные потребности, неминуемо приведёт общество «к непредвиденным физическим катастрофам». В отличие от несбыточной надежды на всеобщее благоденствие народов византизм есть «сильнейшая антитеза идее всечеловечества в смысле земного всеравенства, земной всесвободы, земного всесоврешенства и вседовольства». Византизм – это своеобразный культурно-исторический тип, ошибочно пропущенный, по мнению К.Н. Леонтьева, Николаем Яковлевичем Данилевским (1822–1885 гг.) в его классификации самобытных цивилизаций. Европейская экспансия в России неизбежно вызывает размывание черт византизма, а значит, и увлекает русский народ на путь кризиса, на путь разложения «своеобразных черт своей национальности». В этой связи К.Н. Леонтьев считал, что Россию необходимо «подморозить», т.е. законсервировать свойственные ей черты. Поэтому византизм связывается им не только с консервативностью, но даже с реакционностью как с сознательной деятельностью, противостоящей «упрощению и смешению», идущему от Запада. Лит.: Леонтьев К.Н. Избранное. М., 1993; К. Леонтьев – наш современник. СПб., 1994; Корольков А.А. Пророчества Константина Леонтьева. СПб., 1991; Пушкин С.Н. Историософия русского консерватизма XIX века. Нижний Новгород, 1998.