Однако осознание этой «вины» не заслонило у Вондела жажду, поиск основных, устойчивых жизненных ценностей, конечной опоры шаткого людского бытия. Такой взгляд на вещи свойствен человеку барокко. Исследователи подчёркивают, что вряд ли возможно высветить всю (не раскрытую пока до конца, несмотря на сотни исследований), концептуальную глубину драму Вондела, особенного второго периода, если видеть в ней одно отражение католической догмы или парафразу деяний и мук Богочеловека. В конце концов, «богоискатель» Вондел (подобно самому Адаму) остался верен земному человеку, с его силой и слабостью, красотой и неприглядностью. Мудрая любовь к людям и сочувствие их неизбывным страданиям в мире, полном противоречий, характеризуют особенно глубоко поздние трагедии Вондела. Исследователи пишут, что «Иевфай» – лишь самый яркий пример его барочной концепции, а жестокая альтернатива лежит в психологической основе большинства трагедий Вондела, в том числе и некоторых произведений первого периода. В любом варианте принимаемых героями драматурга решений неизбежно ужасная потеря или даже катастрофа, а компромисс невозможен. От солнечного пламени, волн потопа рушатся стены городов, разверзается преисподняя, гибнет Эдем, вся Земля. Внешние катаклизмы не только подчёркивают новый, тревожный взгляд на мир как на трагически непостижимый хаос, но нередко выполняют и эмблематическую роль – самостоятельно или в качестве фона духовной драмы героев, изображаемой и конкретно-психологически, и обобщённо. Подобным же образом эмблематическую и, шире, символическую роль играют сами персонажи, прежде всего, ведущие, причём второстепенные часто как бы воплощают в себе отдельные черты главного образа (земная греховность Соломона – в его жене Сидонии, верность высшему долгу – в первосвященнике и т.д.). Центральный конфликт развивается на разных уровнях абстракции (борьба идей, группировок, личностей, героя с самим собой) и в обеих сферах – небесной (в теологическом плане) и земной (в культурно-историческом, политическом, психологическом плане). Возникающие драматургические параллели обусловливают многозначность, символизм самого действия – при всей его сознательной простоте и даже статичности. Произведения Вондела изначально предполагали активного, подготовленного читателя и никогда не были в числе популярных. Этот своеобразный, «тёмный» стиль Вондела-драматурга в какой-то мере предопределён и сложностью самой жизни личной и общечеловеческой, и переформированием мира в творчестве писателя. Если «Люцифер» был признан самим автором вершиной собственного художественного мастерства, то «Иевфай» стал его любимым детищем, в котором Вондел находил наиболее полное для себя воплощение классических правил. Однако классицизм великого преемника нидерландских гуманистов в той мере, в какой он присущ его творчеству, был продиктован не одной лишь верностью традиции и не теоретическим голодом. В превращённой форме библейской или мифологической трагедии Вондел сумел выразить некоторые из тех мыслей о мире, об обществе и человеке, которые волновали величайших рационалистов его времени – Томаса Гоббса (1588–1679 гг.), Рене Декарта (1596–1650 гг.), Бенедикта Спинозу (1632–1677 гг.). Исследователи считают, что именно в философском, гносеологическом плане, в объективном соотношении рационального и иррационального нужно искать самую глубинную основу синтеза барокко и классицизма у Вондела. Это – эпоха в нидерландской литературе, его драматургия принадлежит к выдающимся явлениям мировой классицистической драмы, хотя Вондел не создал большой школы. Исследователи говорят, что при общем высоком уровне даже голландская литература XVII в. второго (если так можно сказать) плана представляла интерес для иностранного читателя. Активная же роль культурного посредника, которую играли Нидерланды той эпохи как политическое убежище для преследуемых церковью прогрессивных мыслителей (Рене Декарт, Пьер Бейль, Джон Локк), крупнейший в Европе книгоиздательский и университетский центр, помогла распространению нидерландской философской мысли и художественной словесности далеко за рубежами страны. Но это уже не относится ко многим младшим современникам Вондела, которые начиная примерно с 1670 г. (года основания первого из многочисленных «поэтических обществ») вместе с художниками украшающе-классицизирующего направления (Б. ван дер Хелст, К. Нетсер и др.) тщатся обогатить свою оторвавшуюся от народной почвы литературу внешней культурой французского классицизма, но дальше соблюдения правил классицистической поэтики и формального мастерства не идут. Источник: ИВЛ, т. 4.