В похожем стиле написаны и несколько религиозных картин этого же периода: «Поклонение пастырей» («Поклонение волхвов»; 1619 г.), «Непорочное зачатие» (1618 г.), «Христос в доме Марфы и Марии» (около 1620 г., Национальная галерея, Лондон), где ощущается внимательное изучение молодым Веласкесом кавараджизм: влияние основателя реализма в живописи – Микеланджело Меризи да Караваджо (1571–1610 гг.), – а также подчёркнутым реализмом в изображении предметов и точной передачей черт натуры, усиленных контрастным освещением фигур переднего плана, плотностью письма. Многие образцы были доступны в Севилье, находились и в мастерской Пачеко; Веласкес учился по ним работать с натуры, достигать точности сходства с моделью, тщательно выполняя рисунок. Композиции этих работ монументальны: фигуры играют в них доминирующую роль, месту действия уделяется значительно меньше внимания, пространство мало разработано; уверенное мастерство рисунка сочетается с резкой моделировкой фигур и лиц, контрастными переходами светотени и тяжёлым тёмным колоритом. В этих жанровых картинах Веласкеса специалистов поражает не только реалистическая убедительность трактовки, острота жизненных наблюдений, но и умение придать монументальное достоинство образам испанских простолюдинов. Его произведения того периода, особенно натюрморты, оказали большое влияние на современных ему севильских художников; сохранилось большое количество копий и имитаций оригинальных полотен мастера. Все работы выполнены в лаконичной и выразительной манере, с использованием тёмного, часто условного фона, лишённого глубины, что оставляет ощущение безвоздушности. При всём этом исследователи отмечают, что не возникает сомнений в жизненности и достоверности изображённых образов и сцен. Однако уже тогда Веласкес не ограничивался простым изображением жанровых сцен на близкие севильским гражданам темы. Примером этому может послужить полотно «Христос в доме Марии и Марфы», представляющее собой «картину в картине» и наполненное более глубоким смыслом, чем прочие работы этого периода: молодая кухарка отрывается на минуту от приготовления пищи, повинуясь жесту старой женщины, указывающей на висящую на стене картину, которая, в свою очередь, изображает сцену из Евангелия, согласно которой Христос пришёл в дом Марфы и Марии, и они, отложив домашние дела, стали слушать его учение. Исследователи подчёркивают, что обе картины перекликаются между собой и могут восприниматься и как обычное изображение жизненного эпизода, и как аллегорическое напоминание о вечных ценностях. Определённую аллегорию представляет собой и картина «Продавец воды из Севильи», где пожилой водонос предлагает юноше бокал с водой. На дне прозрачного сосуда заметен плод инжира, который не только придаёт воде особый вкус, но и является эротическим символом: так картина трактуется специалистами как вариант искушения юноши «чашей любви». Этот смысл усиливается фигурой крепкого молодого человека на заднем плане, допивающего свой бокал. Молодой художник успел приобрести в Севилье уже достаточно хорошую репутацию, а Пачеко, друзья и земляки старались помочь его карьере. Севильское землячество при королевском дворе в Мадриде имело большое влияние, чему немало способствовала деятельность графа и премьер-министра Гаспара де Гусмана Оливареса (1587–1645 гг.), имевшего обширные поместья в Севилье и бывшего с 1615 г. камер-юнкером инфанта, будущего короля Филиппа IV (1621–1665 гг.). Используя своё влияние на наследного принца, он был активным участником непрекращающихся придворных интриг, поэтому лоббирование его кликой государственных дел стремительно возросло (с 1622 г. он возглавил правительство). Франсиско Пачеко хотел использовать эту возможность для представления своего талантливого зятя ко двору, установив соответствующие контакты, поэтому Веласкес был в первый раз отправлен в Мадрид под предлогом знакомства с коллекцией живописи Эскориала – монастыря, дворца и резиденции короля Испании Филиппа II (1527–1598 гг.).