Архелай стремится опровергнуть идею изначального существования зла; ему противна мысль, что наряду с Богом может существовать равное Ему совечное начало, и при этом ни одно из начал не может считаться абсолютным. Архелай считает дерзостью и богохульством учение Мани о том, что тёмное начало прежде всех времён перешло свои границы и напало на царство света и таким образом объявило Богу войну. С Архелаем соглашаются и судьи-язычники, которые считают, что этим учением в царстве богов утверждается некое соперничество несогласных, напоминающее гладиаторские бои. В диспуте обсуждается проблема соотношения Ветхого и Нового Завета. Для Мани Ветхий Завет является откровением тьмы и его начал (архонтов, принцепсов). После поражения в диспуте Мани был изгнан из Каркара, разгневанный народ стремился его убить. Турбон отказывается от своих заблуждений, и Маркелл определяет его в служение епископу, который вскоре рукополагает его во диакона. Мани находит убежище в отдалённой деревне, где служит некий пресвитер Диодор (у Епифания Кипрского – Трифон), благочестивый, но малообразованный. Мани вновь начал проповедовать и увлёк многих своей ересью. Смущённый новым учением, Диодор написал о нём Архелаю. В ответном послании Архелай подробно изложил православное учение о единстве двух заветов. Письмо Архелая, зачитанное перед Мани и его сторонниками, породило новые споры, а вскоре в деревню пришёл сам Архелай и продолжил диспут с Мани. Вторая часть диспута посвящена, главным образом, рассуждению о «домостроительстве спасения». Новый Завет теряет смысл без Ветхого Завета, который, по сути, в пророчествах возвещает то, что исполнилось с пришествием Христа. Кроме этих традиционных аргументов указывается также, что если два завета противоположны и исходят от разных начал, то их невозможно рассматривать как Ветхий и Новый, один предшествующий другому. Таким образом, Диодор и Архелай упрекают Мани в непоследовательном дуализме. Архелай опять одерживает победу над своим оппонентом. Произведение заканчивается рассказом о смерти Мани, который бежал в Персию и был казнён по обвинению в двух убийствах. Содержание манихейского учения изложено Игемонием в двух различных версиях. В речи Турбона учение сопровождается элементами народной мифологии и не имеет точек соприкосновения с христианством. Это та традиция, которой придерживалось большинство рядовых членов манихейских общин. Напротив, Мани в диспуте постоянно апеллирует к Новому Завету и подчёркивает своё преемство от Иисуса Христа. Исследователи полагают, что это – те аргументы, которые манихеи использовали в полемике с христианами и в проповеди своего учения в Римской империи. Сталкиваясь с подобными постулатами, христианские противники манихейства (Игемоний, а позже святые Серапион Тмуитский, Епифаний Кипрский) имели все основания рассматривать эту религию как христианскую ересь, с последователями которой можно полемизировать, опираясь на Новый Завет.