Переписка с патриархом Тихоном показала каноническую твёрдость русской церковной власти и не могла, конечно, поддержать надежды в искателях автокефалии на легальное, с благословения Московской патриархии независимое от неё устроение Православной Церкви в Польше. Не дожидаясь ответа патриарха Тихона на «Письмо собора епископов» от 16 августа 1924 г., Синод Церкви в Польше, при посредстве правительства, обратился к патриарху Григорию VII «за каноническим признанием, благословением и утверждением автокефалии Польской Православной Церкви, а также за каноническим извещением о сём всех прочих Блаженнейших Патриархов Православных и Высокопреосвященных Митрополитов автокефальных Православных Церквей». Патриаршим и Синодальным Томосом Константинопольского Престола от 13 ноября 1924 г, за № 4558 Православной Церкви в Польше были предоставлены права автокефального бытия. В январе 1925 г. Константинопольская патриархия особым посланием известила Предстоятелей всех поместных церквей о признании ею Православной Церкви в Польше автокефальной. Торжественное провозглашение автокефалии состоялось 17 сентября 1925 г. в Митрополичьей церкви в Варшаве через особых представителей Константинопольского патриарха – Митрополитов Халкидонского Иоакима и Фиатирского Германа (только после официального провозглашения автокефалии уже de facto). Митрополитом Дионисием было послано «братское известительное послание» Местоблюстителю Московского патриаршего престола митрополиту Петру. Ссылаясь на каноническое Послание и Определение по делам Православной Церкви в Польше патриарха Тихона, митрополит Пётр выразил решительный протест Константинопольскому патриарху Василию III (1925–1929 гг.) по поводу незаконного вмешательства Вселенской патриархии во внутренние дела Русской церкви. Возвращаясь к Патриаршему и Синодальному Томосу Константинопольского престола о даровании автокефалии Православной Церкви в Польше, исследователи, прежде всего, отмечают каноническую несостоятельность самого возникновения этого Томоса. Известно, что помимо Вселенского Собора автокефалию может провозгласить Собор местных епископов, но власть этого Собора может простираться только на территорию той поместной церкви, к какой принадлежат эти епископы. Провозглашение Константинопольским патриархом и Синодом автокефалии части поместной Русской церкви, представляющее дальнейшее развитие теории патриарха Мелетия Метаксакиса, явило собой новый пример беззастенчивого попрания святых канонов, пренебрежение правами братской церкви. Более того, предоставленная Православной Церкви в Польше автокефалия оказалась весьма отличной от обычной автокефалии. Так, Православная Церковь в Польше должна была во всех храмах ввести обязательное возношение имени Константинопольского патриарха, обязывалась получать св. миро от Вселенской патриархии и лишалась права непосредственного сношения с другими автокефальными церквами, что должна была осуществлять через посредство также Константинопольской патриархии. Для надзора за церковными делами в Польше Константинополь назначил особого апокрисиария в сане епископа и т.д. Эти литургические, межцерковные, судебные, административные ограничения говорят о том, что Православная Церковь в Польше получила неканоническую, так называемую «неполную автокефалию», другими словами, – перешла в ведение и распоряжение Константинопольского престола. Посягнув вновь на целостность Русской церкви, Константинополь не ограничился православными епархиями Польского государства, в Томосе от 13 ноября 1924 г. недвусмысленно выражается точка зрения на подчинение Константинополю вновь всей южнорусской митрополии, в своё время отторгнутой им от единства с Русской церковью и воссоединённой с Московским патриархатом в 1687 г. На третий же день после подписания Томоса о даровании «автокефалии» Польской Церкви Константинопольский патриарх Григорий VII скончался.