Постепенно его влияние в окружении Теобальда росло, интерес архиепископа к Бекету дал ему возможность скоро занять в английской церкви видное положение Кентерберийского архидиакона, а потом и попасть на службу к королю. Генрих II, по-видимому, тоже сразу заметил Бекета и стал осыпать его своими милостями. Черствость и жёсткость характера, так отчётливо вырисовывающиеся на образе Беккета, сохранённом историей, для более близких к нему лиц, вероятно, искупались рядом привлекательных сторон его личности, к сожалению, не отмеченных определённо хрониками и житиями, больше всего оттеняющими в нём бойца. Наряду с пышным представительством канцлера, удалым рыцарем, суровым аскетом и непреклонным архиепископом, в Бекете уживалась и душа, склонная к глубокой симпатии и сильной дружбе, сумевшая сделать его дорогим целому ряду лиц – архиепископу Теобальду, королю Генриху II, богослову Иоанну Солсберийскому (1115/1120–1180 гг.) и многим другим. Не в меньшей степени это было вызвано его умением отдавать всего себя (смотря по обстоятельствам, всю свою личность или всю свою энергию) тому, что его в данное время увлекало. Для своего времени Бекет был человеком весьма образованным и, несомненно, большого ума, но часто казался колеблющимся насчёт того или другого решения, пока не приходилось учитывать целую массу условий. Но он никогда не колебался, когда надо было не раздумывать, а поступать. Это и придаёт его личности некоторую неопределённость, так затрудняющую новых историков и приводившую к самым непримиримым оценкам характера и деятельности Бекета. Историкам кажется невозможным сочетание в одном и том же человеке любителя безумной роскоши (например, во время путешествия во Францию в 1158 г. для переговоров о браке между детьми французского и английского государей) и примерного аскета, каким Бекет выступил уже в качестве служителя церкви. Точно так же трудно было примирить в одной личности страстного охотника, мощного рыцаря (умевшего и в бою, и на турнирах показать огромную физическую силу и замечательную ловкость) с как будто отрешившимся от всех земных интересов архиепископом. Исследователям также трудно предполагать, что в его жизни произошёл какой-нибудь перелом – многочисленные и ранние жития не говорят об этом ни слова, хотя такая тема была для них очень заманчивой. Приходится или признать, что и в первом, и во втором периоде деятельности Бекет был неискренним, или он с самого начала метил в архиепископы и только старался втереться в благорасположение короля и двора, или же впоследствии ханжеством хотел заставить забыть о своей небезупречной светской жизни. Все эти толкования неприемлемы, как и точка зрения на него как на человека, не имевшего никаких убеждений и в силу необузданного нрава увлекавшегося то в ту, то в другую сторону, и поэтому его значительная роль в истории Англии только навязана внешними обстоятельствами его времени. Но Генрих II был, несомненно, умным и крупным государственным деятелем, но, с точки зрения современников, подпал под влияние своего канцлера, что само по себе заставляет ставить Бекета довольно высоко. В 1148 г. Бекет сопровождал архиепископа на собор в Реймсе, а вскоре ему самому стали поручать важные дипломатические миссии. В 1152 г. он проявил себя, действуя в качестве представителя английского примаса в папской курии, где ему удалось получить папское послание, налагавшее запрет на коронацию Юстаса – сына короля Стефана Булонского, приходившегося двоюродным братом дочери Генриха I Матильды (1134–1135 гг.). Этим он заслужил благодарность соперника Юстаса – Генриха Анжуйского. Когда в 1154 г. он стал королем Генрихом II, Бекета посвятили в дьяконы и назначили архидьяконом Кентерберийским. Поддержка Матильды в её войне со Стефаном ещё больше приблизила Бекета к Генриху, и в 1153 г. он сделал 35-летнего Томаса канцлером Англии; этот пост он занимал в течение семи лет.