Московские справщики восприняли это как элементарные школьные сведения («децкая речь учащихся буквам»), которые нелепо обсуждать на богословском диспуте. Об актуальности принципа антистиха свидетельствует и тот факт, что конкретные способы его реализации были предметом полемики. Автор грамматического трактата начала XVII в. «Книга, глаголемая Грамматика по языку словенску» (Российская государственная библиотека), признавая антистихи необходимыми для различения грамматических омонимов, полемизирует с Лаврентием Зизанием в области конкретной их реализации. Автор «Книги» выступает против использования в качестве показателей грамматического числа пар букв, связанных с обозначением твёрдости – мягкости согласных, поскольку это входит в противоречие с произношением. Автор настаивает на выражении грамматических значений, в том числе с помощью антистиха, только в окончаниях слов (не в приставках или корнях, что рекомендовал Константин Костенечский и грамматические сочинения XVI в.). Для последовательного проведения принципа антистиха автор «Книги» предлагает ввести в славянский алфавит (называя в качестве образца греческий алфавит) «двообразное» (и даже поливариантное) начертание всех гласных букв. Способ различения омонимичных форм посредством «двообразных» графем не получил распространения, по мнению исследователей, потому, что в качестве второго варианта были предложены скорописные начертания. Два варианта графем, представленные в «Книге, глаголемой Грамматика по языку словенску», аналогичны двум типам славянских букв, приведённым в букваре чешского иезуита Георгия Давида «Ехеmplar characteris moscovito-ruthenici duplicis biblici et usualis» (1690 г.). «Библейские» буквы (character biblicus) букваря соответствуют первому варианту начертаний «Книги», «обычные» буквы (character usualis, profanus et communis), представляющие собой буквы скорописи, соотносимы со вторым вариантом начертаний, предлагаемых автором «Книги». Поскольку скоропись употреблялась в деловой письменности, внедрение её элементов в практику книжного письма могло восприниматься негативно. Чрезвычайно важная для православного книжника семантическая оппозиция «священное – профанное» получила своё выражение в противопоставлении написания одних и тех же слов под титлом и без титла. После второго южнославянского влияния титло в церковнославянской письменности русского извода стало знаком сакральности, что отражено в большинстве орфографических руководств. Существовали два типа правил употребления титла. Согласно одним грамматическим трактатам, под титлом пишутся слова, обозначающие реалии, связанные со святостью, без титла – эти же слова с противоположной, «греховной», семантикой («Книга, глаголемая Грамматика по языку словенску»). Аналогичные предписания содержатся в сочинениях «Еще суть и ины буквы», «Книга, глаголемая Буквы», «О еже како просодия достоит писати и глаголати», «Анфима, архимандрита святыя Голгофы, о силе книжней», «Грамматичество», «Сказание о книжной премудрости».