1
В тридевятом государстве
(где, когда, не помню я)
у царя в каком-то царстве
возмужали сыновья.
Говорит царю царица:
«Сыновьям поря жениться.
Я боюсь они, отец,
разболтаются вконец.
Старший ходит вечерами
неизвестно с кем и где.
Познакомится с ворами,
попадется – быть беде.
Средний брату подражает:
Тоже часто уезжает.
Курит, может быть, и пьет,
мне покою не дает.

2
Младший, правда, все мечтает
И все с книжками сидит.
А про что он там читает,
кто ж за этим уследит?
Он холопов не ругает.
Слово скажешь – убегает.
Тише, ниже он воды.
Так недолго до беды.
Проку нету в том ученье –
Смута детскому уму.
Придавать нельзя значенье
Непомерное ему.
Держат крепкими устои
только самое простое:
кухня, баня, спальня, печь…
Книги ж надо просто сжечь».

3
Царь подумал, согласился,
сыновей к себе позвал.
«Я в семнадцать лет женился, –
доверительно сказал. –
Мы прожили худо-бедно
Сорок лет, и не бесследно.
А теперь пришла пора
Вам жениться, детвора.
Вышли вы давно из детства,
Научились кой-чему.
Поделю я вам наследство:
нам оно уж ни к чему.
Нам, признаться, надоело
государственное дело.
Мы охотно отдадим
это дело молодым.

4
Только ваша мать-царица
(кое в чем она права)
говорит, что вам жениться
нужно всем троим сперва.
В нашей сказочной округе
на любой есть вкус подруги.
Только быстро надоест
выбирать себе невест.
Посему: возьмите стрелы
и пускайте наугад.
Ничего, стреляйте смело:
край невестами богат.
Знайте: та, что попроворней,
Все же ласковей, покорней.
Подла ж женская обида.
Пусть решает все планида».

5
Старший, видно, был не промах,
знал житейские дела:
сходу в княжеских хоромах
где-то взвизнула стрела.
Средний тоже вмазал в точку:
взял купеческую дочку.
Меньший, чтоб не спорить с батей,
срельнул в край болотных гатей.
Царь озлился на игрушку
непокорного юнца
и велел его Лягушку
приготовить для венца.
Братьев старших поженили,
веселились, ели, пили.
А меньшого, в злой печали,
на Лягушке обвенчали.

6
В ходе свадебного бала
захмелевший царь-отец,
посчитав, что все же мало
был наказан им юнец,
приказал: «Пускай принцессы
нам пришлют деликатесы!
А не то, пожалуй, гости
вам помнут немного кости».
Снохи, чтоб не тратить нервы,
увлеченные игрой,
им направили консервы
с красной паюсной икрой,
чай индийский и свинину,
ветчину и буженину,
мед, говяжий язычок,
стерлядь, водку, балычок.

7
Меньший, долю проклиная,
(виноват, конечно, сам)
как беде помочь, не зная,
заглянул в универсам.
И, терзаясь от обиды,
десять банок взял ставриды,
кильки – семь, яиц – пяток,
хлеб и плавленый сырок.
Расплатился. Но у входа
вдруг услышал разговор,
что в соседнем есть набор,
правда, там – толпа народа.
Но набор был все ж хороший:
квас, тушенка и горошек,
перец, свежий огурец…
С тем и прибыл во дворец!

8
Там царевича не ждали,
веселились как могли,
прыгая, как будто в зале –
сплошь горячие угли.
Царь, забыв совсем о троне,
прыгал в бронзовой короне,
от вина валился с ног,
песни пел и щупал снох.
В духоте, дыму и пыли
еле виден был плафон,
гости топали и выли,
и ревел магнитофон.
В этих визгах и угаре
счастье видели бояре.
Не узнали гости спьяна
и царевича Ивана.

9
Щелкнув, замер голос «мага».
Замер в шоке пьяный зал.
А Иван, шагнув два шага,
слово гордое сказал:
«Я принес от Лягушонки
вам две баночки тушенки
и еще в пакет вот,
чем питается народ.
Что не так – не осудите:
ничего другого нет.
Все едят – и вы съедите.
Общий пламенный привет!
Продолжайте веселиться.
Я же вынужден проститься,
извинившись в свой черед:
Лягушонка меня ждет».

10
«Ты чего это, охальник?! –
взвился с места царь-отец. –
Ты над кем сейчас нахально
издевался здесь, подлец?!
То, что ты сейчас принес,
лопай сам, смердящий пес!
Ты ослушался приказа
моего уже два раза.
Ты потом сполна получишь
от меня за это в глаз.
А за то, что жизни учишь,
третий выполнишь приказ.
Ты читал и видел много,
дар имеешь демагога.
И за это все со мной
рассчитаешься, сын мой!

11
Слышал я, что в дальних странах
тьма диковинных вещей.
Но из всех явлений странных
нужен мне один Кащей.
Ты узнаешь, есть ли тайна,
или это все случайно,
что живет он триста лет,
а ему и сносу нет.
Все подробно разузнаешь,
все проверишь на себе.
Книжек много ты читаешь:
мне ль подсказывать тебе,
как до правды докопаться,
как хитрить и улыбаться,
как придумывать уловку?
Оформляй командировку!

12
Если царственному слову
ты не веришь моему,
кару примешь ты сурову
и – пожизненно в тюрьму.
Если сделаешь как надо,
ждет великая награда:
роскошь, слава, царский трон,
блеск и пышность похорон.
И еще: чтоб ты бесследно
затеряться там не смог,
нам оставить здесь не вредно
Лягушоночку в залог.
Пусть она и пучеглаза,
и уродлива, зараза,
но пока она жива,
ты не вольный на слова».

13
Невеселый возвратился
к своей суженной Иван.
Выпил водки и свалился
в грязных брюках на диван.
Смотрит зло из-под бровей,
говорит с обидой ей:
«Черт бы взял тебя, собака!
От тебя вся эта драка!
Вот уж не было печали!
Жил свободно, без забот.
Сразу черти накачали
всех печалей полон рот!
Что ты влезла в то болото?
Шла бы замуж, коль охота
за такого же урода,
Лягушачьего же рода!»

14
Говорит ему Лягушка:
«Весь ли выпусти ты пар?
Я – с недавних пор дурнушка,
от Кащеевых же чар.
Сватал он меня три года,
превратил потом в урода.
Но противный облик дан
мне на время лишь, Иван.
Ты же – глупый безнадежно.
Может, даже навсегда.
Это – больше, чем тревожно.
Это – сущая беда.
Ты обидел меня очень.
Видеть мне тебя нет мочи.
Я ж могла тебе помочь:
я ведь – княжеская дочь.

15
Знаю все твои печали
и бессмертия секрет.
Я помочь могла вначале:
ничего ведь проще нет.
Я уже была готова.
Только ласковое слово
ты сказал бы, как вошел…
Но его ты не нашел…
А теперь тебя лишь ноги
от судьбы твоей спасут.
Будут долгими дороги,
дом казенный, страх и суд.
Но таким, как ты, к уму
путь один: через тюрьму.
Если ж справишься с судьбой,
здесь же встретимся с тобой».

16
Сказка быстро говорится:
сказок – много, жизнь – одна.
Но попробуй в ней вариться:
ложь – а тоже ведь трудна.
Мало в ней в знакомых лицах
рассказать о небылицах.
Невелик от сказки прок,
раз отсутствует урок.
Напустить легко тумана,
закрутить лихой сюжет
вокруг подвигов Ивана:
где ходил и сколько лет,
с кем встречался и общался,
убегал и возвращался,
сколько сказочных вещей
подарил ему Кащей.

17
Горько-сладок хлеб чужбины.
Испытал всего сполна.
Показались вдруг седины,
словно пенная волна.
Стал другим не только волос,
изменились взгляд и голос.
Когда прибыл во дворец,
не узнал его отец.
Стар годами, слаб глазами
стал когда-то гордый царь.
Встретил, залился слезами
(лучше б так простились встарь).
Прибежали братья, снохи.
Крики, всхлипывания, вздохи.
Суетятся мал и стар,
плачут, ставят самовар.

18
Затопили сразу баню,
заварили крепкий чай.
Двадцать глаз – на дядю Ваню.
Сто вопросов – отвечай.
Про Кащеево нагорье,
про Кота, про Лукоморье,
ступу с Бабою-Ягой,
дом с куриною ногой…
То-то радость ребятишек:
в доме новый человек!
Дарят дяде Ване Мишек,
словно дружат целый век.
Но детишки сну подвластны,
и во сне всегда прекрасны.
Как уснула детвора,
говорить пришла пора.

19
Вот Иван к отцу с отчетом:
так и так, мол, все узнал.
А отец ему: «О чем ты?
Я – уж стар, и ты – не мал.
Брось, Иван, ты это дело!
Самому не надоело?
Как из дома ты удрал,
мать от горя Бог прибрал.
С того дня твоя невеста
чуть совсем не извелась.
Не находит себе места,
но с тобой не развелась.
Ты пошел бы, повидался.
Тоже ведь, поди, заждался
и соскучился, небось.
А обиды эти брось».

20
«Я приехал не для спора, –
речь отца прервал Иван. –
Я вернусь обратно скоро,
так как я сюда не зван.
После странствий в отчем доме
сердце предано истоме.
Здесь – убитые надежды
словно ходят без одежды.
Я пришел не за наградой,
наплевать мне на престол.
Просто сердцу было надо
сесть на час за этот стол.
И теперь оно согрето…
Что ж касается ответа…
Хоть и странно, но поверьте:
только в смерти есть бессмертье.

21
И еще. Не в голубиных
яйцах прячет смерть Кащей,
а в открытых всем глубинах
им же созданных вещей…
Если ж встретите подругу,
окажите ей услугу:
передайте мой привет.
До нее мне дела нет.
Брак скитальцу – лишь обуза,
мертвый каменный причал.
А духовного союза
я и раньше не встречал.
Замуж выйдет – ради Бога!
Мне ж милей всего дорога.
Что прошло, – то не вернуть…
Поживу – и снова в путь».