Из возможных родов зависимости от языческой среды – гражданской, сословной, общественной, юридической, семейной – первые три оставались неприкосновенными: христианин оставался гражданином своей общины и нёс её тяготы. Раб продолжал служить своему господину (согласно римским понятиям относительно коллегий, он мог вступить в общину только с его согласия); обращённого не заставляли избегать общения с его прежними знакомыми-язычниками. Юридическая зависимость тоже оставалась без изменений; только тяжбы между христианами община старалась сделать подсудными самой себе, следуя в этом отношении (может быть, без прямого заимствования) традициям синагог. Серьёзным препятствием служила только зависимость семейная, особенно в форме смешанных браков. Синагоги их в теории не признавали, хотя на практике допускали послабления; христианская община поступала наоборот – в теории признавала, но в каждом отдельном случае (ввиду практических неудобств, особенно для жены-христианки) старалась доводить дело либо до обращения обоих супругов, либо до развода. Первоначальная организация христианских общин была вольной, управлялась Святым Духом даже при наличии пресвитеров (либо игуменов), по типу римских коллегий, которые управлялись магистрами (еврейские синагоги изменили коллегиальный принцип управления, имея во главе единого «архигерусиаста»). Общей собственности у христианских общин вначале не было. Ожидание второго пришествия Спасителя воодушевляло христиан в первый период: они собирались на совместную трапезу, за которой вспоминали своего Учителя и причащались хлебом и вином, празднуя Его Воскресение и ожидая скорого пришествия. Возможно, со временем это стало казаться недостаточно торжественным, поэтому от «агап» (так назывались домашние христианские празднества) решили отказаться, а причащение перенести из домашней обстановки в более строгую атмосферу специальных молитвенных домов (по типу иудейских собраний в синагогах). Поэтому стало появляться церковное имущество: здания, земля, на которой они стояли, утварь и многое другое. Это требовало средств, и теперь при вступлении в общину неофит должен был отказаться от права на личную собственность; нарушение расценивалось как свидетельство неверия в скорое пришествие Спасителя и каралось смертной казнью. Бытует мнение, что первые христианские общины напоминали общинный коммунизм. Возможно, так оно и было, но лишь на первых порах, пока скорое пришествие Спасителя не вызывало сомнения. Во всяком случае, в них не было никакой иерархии. Но первоначальное воодушевление стало уступать место уверенности в долговечности мира и необходимости считаться с его требованиями. Это отрезвление умов способствовало усилению власти епископов. Описанная в «Деяниях апостолов» (гл. 8) смерть Анании и Сапфиры говорит о том, что этот «коммунизм» кончился плохо и плачевно по причинам вполне житейским. Для вступления в общину необходимо было продать всё имущество и деньги отдать на общее пользование. Анания же и Сапфира решили часть денег утаить, чтобы быть уверенными в завтрашнем дне. Об этом стало известно апостолу Петру, и «обманщики» то ли умерли от сердечного приступа (от испуга), то ли были казнены. Иначе говоря, общественная собственность христианской общины стала постепенно отчуждаться от самих христиан, и понадобились распорядители, которые должны были «надзирать» за имуществом и порядком его использования. Так появились епископы, бывшие в те времена чем-то вроде нынешних церковных старост: они отвечали за богослужение, обеспечивая его проведение всем необходимым. Постепенно в церковной жизни всё оказалось устроено так: живи, как хочется, но приходи к епископам на богослужение, на праздник причащения (евхаристию), который перестал быть связанным с радостью ожидания Спасителя, а превратился в исполнение необходимого и почётного долга – в службу Господу. Первым христианам и в голову не могло придти, что для участия в причащении требуются какие-то дополнительные посвящения (и не было между ними никакого благодатного или духовного различия), поэтому вознесение евхаристической молитвы поручалось как почётная обязанность наиболее уважаемому члену общины, и только. Изначально каждый член общины был священником, а епископа выбирали, чтобы он следил за порядком. Апостол Павел, сам же учредивший практику поставления епископов, поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, третьих пастырями и учителями. Тем самым утверждался новый вид иудаизма и кастового неравенства людей – во имя порядка, принципа целесообразности. А чтобы никто не смел вмешиваться в созданный порядок, опровергнуть или хотя бы усомниться в нём, понадобилось объявить его священным от имени Святого Духа. Поэтому, может быть, и написал про себя апостол Павел: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Бедный я человек!» (Рим. 7:19, 24). Постепенно апостолы основали иерархию священнослужителей и церковнослужителей, осуществлявшую связь между Богом и общиной христиан, коллегию пресвитеров (старейшин), которые были обязаны хранить формировавшееся учение и обучать ему.