Великое видится на расстоянии. Не мог же видеть автор «Повести временных лет» будущего величия Руси, и никто другой в X–XI вв. не мог видеть величие киевских князей. Как и в дальнейшем не видно было вначале, что Москва станет центром великой державы. Пусть князья и цари были мстительными и жестокими, коварными и жадными, но они закладывали краеугольные камни в основание державы, выполняя свое историческое предназначение. И не всегда автор располагает достаточным количеством сведений, не всегда бывает искренним с самим собой и с читателями, дополняя пропущенные события плодами собственных фантазий. Признать это не означает оскорбить величие прошлых событий или унизить автора.

Честь и хвала классикам нашей истории! Но стоит ли нам, их ученикам и последователям, закрывать глаза на то, что летописи грешат отрывочностью сведений, противоречивостью и явной тенденциозностью характеров, а порой и откровенными нелепостями. Не будем забывать и о том, что историю вершат и пишут люди, и хронографы пишутся ими далеко не всегда по свежим следам событий, а зачастую события видятся ими сквозь призму времени, более или менее отдаленного. И если мы хотим знать, что было на самом деле, а не рождалось в воображении какого-нибудь монаха, исполняющего конкретное послушание, это не будет оскорблением ни для нас, ни для уважаемых нами предков, которые не виноваты в том, что память о них использовалась кем-то в корыстных целях, вольно или невольно искажалась, пусть и не по злому умыслу, а лишь по неведению. Мы вправе сомневаться в правдивости любого историка. Великими историками были Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский и другие, но все они прекрасно знали, что только чувство оживляет повествование. И хотя история – не роман, однако голый рассказ о событиях не передает ни духа времени, ни причинно-следственных связей, ни истинного величия исторических личностей, ни образа жизни и мыслей предков. И еще неизвестно: хотели бы наши предки, чтобы о них вспоминали именно так, рисовали их именно такими, какими вспоминают и рисуют. Они не могут защитить себя, и мы не можем защитить их, потому что не можем быть участниками тех событий. Пусть ошибаемся и мы, потому что наши ошибки все равно не смогут изменить ход тех событий. История не знает сослагательного наклонения и не способна усвоить уроки прошлого, а развивается по своим, не совсем понятным для нас законам: волями судеб миллионов людей, отдельных исторических личностей или вмешательством Провидения.

«Не подражай Тациту, но пиши, как писал бы он на твоем месте», – универсальное правило для историка, сформулированное Н.М. Карамзиным. Какими они были, великаны сумрака: Олег и Святослав, князь-волк Игорь и слепец Василько, Владимир Мономах и Михаил Тверской, Дмитрий Донской и Александр Невский? Или княгиня Ольга, например? Разные исторические и литературные памятники изображают ее настолько противоречиво, что невольно встает вопрос: кто именно скрывается за этим литературным персонажем, образом мудрой правительницы и равноапостольной святой православной Церкви?

Правоверные люди земли русской считают ее великой княгиней киевской, с которой началось обращение в христианство варварских племен, населявших Восточно-Европейскую равнину. Для них она – темпераментная, предприимчивая княгиня, которая тем и замечательна, что не превратила своих христианских убеждений, своей миссионерской деятельности в программу политического переворота и захвата власти. Она якобы и к главному виновнику неудачи всей своей жизни, к сыну Святославу, и к его законным правам наследства поставила себя в подвижническое положение любящей матери и подлинной христианки.