Получив Божье повеление, Иеремия пошёл в «дом горшечника» (Иер. 18:1–2), чтобы там увидеть ещё одно аллегорическое изображение будущего, ожидающего сынов Израилевых. Глиняный сосуд, сделанный горшечником на гончарном круге, развалился у него в руках; тогда он сделал из него «другой сосуд, какой горшечнику вздумалось сделать» (Иер. 18:4). Господь уподобляет дом Израилев, находящийся в Его руке, глине в руках горшечника; точно так же Бог может сделать с ним то, что Он сочтёт нужным – изменить Свою волю относительно израильского народа, отменить «то добро, которым хотел облагодетельствовать его» (Иер. 18:10), и развеять их «восточным ветром... пред лицом врага» (Иер. 18:17). Обличения пророком тех, кто обладали светской и духовной властью и не использовали эту власть во благо, вызывали недовольство его соплеменников и могли создать угрозу для его жизни, поскольку они готовили заговор против Иеремии, «ибо не исчез же закон у священника и совет у мудрого, и слово у пророка» (Иер. 18:18). Видя «все замыслы их против» себя, Иеремия обращается к Богу, прося защитить его от людей, которые воздают ему «злом за добро» (Иер. 18:20–23). По повелению Божию Иеремия вывел «старейших из народа и из старейшин священнических» (Иер. 19:1) и разбил перед ними купленный у горшечника глиняный кувшин. Пророк провозгласил Божье обещание сокрушить Иерусалим и весь народ, «как сокрушён горшечников сосуд, который уже не может быть восстановлен» (Иер. 19:11); бедствия будут наведены Богом на жителей Иудеи, «потому что они жестоковыйны и не слушают слов» Его (Иер. 19:15). За это пророчество Иеремия был на сутки посажен в колоду, находившуюся рядом с храмом, по приказанию священника Пасхора, бывшего «надзирателем в доме Господнем» (Иер. 20:1). Обращаясь к Богу, Иеремия жалуется на постоянные поношения и насмешки, которыми народ встречает его проповедь; он хотел прекратить своё служение, однако это было не в его власти: «...Было в сердце моём, как бы горящий огонь, заключённый в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог» (Иер. 20:9). Иеремия знает, что он не один – с ним «Господь, как сильный ратоборец» (Иер. 20:11), и только это даёт ему силы нести «труды и скорби», в то время как дни его «исчезали в бесславии» (Иер. 20:18). Когда пророчества Иеремии стали сбываться (войска Навуходоносора, царя вавилонского, шли на Иерусалим), иудейский царь Седекия отправил к Иеремии посланников с просьбой вопросить Господа о дальнейшей судьбе народа. Ответ Бога через пророка неутешителен: Он Сам будет воевать на стороне врагов Иудеи «рукою простёртою и мышцею крепкою, во гневе и в ярости и в великом негодовании» (Иер. 21:5); на жителей Иерусалима Он наведёт моровую язву, а тех, кто выживут, отдаст в плен вавилонянам. Господь «обратил лицо» против Своего города, который теперь обречён на уничтожение и сожжение; единственная возможность спастись – это выйти из него и добровольно предаться в руки Навуходоносора (Иер. 21:9–10). Таким образом, остающиеся в городе выбирают «путь смерти», предающиеся вавилонянам – «путь жизни» (Иер. 21:8). Унижение иудейского народа выразится в позоре правящего рода, идущего от Давида. Иеремия предрекает, что смерть царя Иоакима, сына Иосии, не будет никем оплакана, но «ослиным погребением будет он погребён» (Иер. 22:19). Царь Иехония будет «выброшен в чужую страну» и всю оставшуюся жизнь будет мечтать возвратиться на родину, однако не сможет этого сделать.