Ни один из имамов не оставил суфийских сочинений и не был включен в генеалогии (силсила) суфийских шейхов. Гази-Мухаммед (1828–1832 гг.) и Шамиль (1834–1859 гг.) являлись только мюридами накшбандийских шейхов Мухаммеда Ярагского и Джамалуддина Газикумухского. Четвертый имам Мухаммед-Хаджи (1877 г.) был сыном известного накшбандийского шейха Абдуррахмана Согратлинского, а Гамзат-бек (1832–1834 гг.) и Наджмуддин Гоцинский (1918–1925 гг.) вообще не были связаны с братством. Гвардия имамата тоже не принадлежала к тарикату. Тем не менее, нельзя отрицать и того, что суфизм оказал влияние на это движение. Проникновение на Восточный Кавказ во второй половине XVIII в. реформированной шейхом Дияуддином Халидом (1778–1826 гг.) и его преемниками Исмаилом Кюрдамирским и Хас-Булатом Ширванским ветви халидийа братства накшбандийа-муджаддидийа привело к обмирщению суфизма, распространению его идей и организационных принципов во внесуфийской среде. Система личных связей учеников с наставниками была использована в военно-политической организации имамата. При этом суфийская этика наложилась на идеи реформаторского шариатского движения, выступавшего за очищение ислама от немусульманских обычаев (адат) и недозволенных новшеств (бида), укоренившихся в быту местных мусульман под влиянием их связей с русскими. Поэтому понятие «мюридизм» приобрело значение правоверного мусульманина, следующего нормам шариата. Но в братстве накшбандийа не было единого мнения о джихаде и об использовании элементов суфизма в государственном строительстве имамата. Они рассматривали шариат как подготовительную стадию для принятия тариката и дальнейшего пути суфия вплоть до постижения им божественной истины (хакикат). Группировка шейха Махмуда Алмалинского (1810–1877 гг.) выступила против вооруженного сопротивления России, поскольку считала тарикат лишь опорой мусульман на пути к шариату. Похожую позицию заняли шейхи братства кадирийа и шазилийа, появившиеся на Северном Кавказе во второй половине XIX – начале XX в. Полемика между суфиями выразилась в спорах об обрядовой стороне практики богопоминания (зикр). Сторонники джихада допускали к исполнению публичного «громкого зикра» шариатских мюридов, а их противники видели в этом профанацию суфизма. Не замечая различий между группировками северокавказских суфиев, российские военные и чиновники объединили всех их под единым понятием «мюридизм». После Кавказской войны они воспринимали суфизм как непримиримого врага российской государственности. В годы военного противостояния с имаматом у российских властей сложилось превратное представление о шариатской подоплеке мюридизма. Пытаясь подорвать корни мусульманского повстанчества, они сделали ставку на поддержку адата в ущерб шариату. Такой политики придерживался, в частности, победитель Шамиля кавказский князь-наместник А.И. Барятинский (1856–1862 гг.). Во второй половине XIX в. мюридизм стал одной из устойчивых антиисламских фобий в России (наряду с зикризмом и появившимися в начале XX в. панисламизмом и пантюркизмом). См. также Ислам в России.