Таким образом, Сунна дополняет Коран, выражает традиционность, и в этом смысле ей противоположна инновация (бида), нечто новое и недозволенное. Так, ряд богословов относит к категории «бида» представления о наличии у Аллаха антропоморфных (человекоподобных) черт. Разъясняя различие между хадисом и Кораном, богословы говорят: «Сунна – образец практического применения повелений Корана в жизни». С точки зрения шариата, пророк Мухаммад – первый комментатор Корана, его изречения (хадисы) служат средством понимания Корана. Поэтому он является первым источником шариата, а хадис и Сунна – вторым. Коран в целом и все его аяты в отдельности являются категорическими, нерасчлененными, последовательными, тогда как хадисы не имеют такого императива абсолютности. Все остальные источники – иджма (согласованное мнение авторитетных богословов по религиозно-юридическим вопросам), фетвы (юридические и богословские заключения теологов), – имеющие важное значение для шариата, не должны противоречить Корану. В Средние века Коран и многочисленные комментарии к нему стали источником большинства жанров религиозного фольклора в странах мусульманского Востока, центральное место в котором занимала фантастическая жизнь библейских и древнеарабских пророков и патриархов, упомянутых в Коране. Особенно популярен был в персоязычной и тюркоязычной литературе коранический вариант легенды об Иосифе Прекрасном. Поэтические достоинства Корана отмечали Гете (в незаконченной трагедии «Магомет») и Пушкин («Подражание Корану»). Общность некоторых культурных традиций у народов, исповедующих ислам в Малой и Средней Азии, в Северной Индии (современный Пакистан) и т.п., восходят, в конечном счете, к его распространению. Этим были заложены основы того, что условно называют «исламской культурой», но что в реальности было и осталось довольно пестрым культурным конгломератом. Лишь на короткое время, главным образом при Омейядах (661–750 гг.), исламизация и арабизация заставили замолчать, уйти в тень местные традиции, но в IX–X вв., начиная с Аббасидов, они возродились с новой силой, особенно в Иране и Средней Азии, и сами оказали ощутимое влияние на культуру арабов. Поскольку Коран – это Слово Бога в исполнении пророка Мухаммада, то именно Слово лежит в основе ислама. Поэтому неслучайно именно словесные формы духовной культуры находятся в центре внимания последователей пророка, «предавших себя воле Бога». И среди них одно из первых мест занимает литература вообще и поэзия в частности. Наука и литература арабов приобретает мировое значение и оказывает влияние на развитие мировой культуры. В сфере чисто художественной гегемония принадлежала поэзии, притом поэзии лирической. Халифы привлекали к себе поэтов, философов и богословов, рассчитывая на то, что они принесут славу своим покровителям. Но, оторвавшись от своих племенных корней, поэты и философы находили здесь совсем иное применение своим талантам – возник стойкий на Востоке институт придворных панегиристов. На смену арабским племенным традициям, восходящим к доисламской эпохе, основу которых составляли касыды с их изощренной и ритуализированной формой (см. Арабская поэзия), приходит газель – жанр любовной лирики. Показательно, что выделение любовной лирики в самостоятельный жанр происходит на рубеже VII–VIII вв.