Ханы не стремились к распространению ислама среди славянских вассалов, а Русь, подражая ордынцам во всем, что прямо или косвенно связано с исламом (в организации военного дела, фискальной системы, дипломатического протокола, в некоторых манерах поведения, деталях быта и одежды, а также в практике обучения княжеских детей ордынскому политесу), за два с половиной века (как показывают факты) не столько потеряла, сколько приобрела необходимый ресурс для дальнейшего развития самобытной культуры. В ордынский период были заложены каменные здания соборов и монастырей, начал складываться ансамбль современного Кремля. На протяжении нескольких столетий Москву посещали и в ней жили представители исламского духовенства. Это была особая, привилегированная социальная прослойка, которая в силу своего образования и статуса помимо религиозной деятельности активно участвовала в государственных делах и, прежде всего, в урегулировании московско-ордынских отношений. Обычной практикой было «шерт на Куране» (араб. шарт – «условие, положение»), т.е. скрепление международных договоров высоким авторитетом Священного исламского писания. Знания и опыт таких образованных мусульман были востребованы не только в Орде, но и в Москве, где из их числа сформировалось особое сословие служилых татар. Известными фамилиями татарского происхождения буквально пестрит российская история. В послеордынский период ислам и связанный с ним образ жизни еще длительное время играли заметную роль во внутренней жизни Московского государства, которое после крушения Византийской империи в 1453 г. и образования мощной Османской империи, а также Астраханского, Казанского и Крымского ханств оказалось в полукольце мусульманских государств. В начале XV в. устанавливаются регулярные дипломатические отношения с Крымским ханством, в XVI в. – с Османской империей, с монархиями Сефевидов в Азербайджане и Иране. При Иване III складываются союзнические отношения с Казанским ханством, выходцы из которого получают высшие государственные должности как в самой Москве, так и в Кашире, Серпухове, Звенигороде и других городах формирующегося Московского государства, где получают свои уделы. В это же время появляется переводная литература, в которой приводятся элементарные знания об исламе, описания мусульманских святынь, сведения легендарного характера «о пророке Магомете». Московский двор знакомится с увлекательной литературой «хождений» русских людей на Восток, получая общее представление о нравах и обычаях народов, исповедовавших ислам. О «сеидах, муллах и хафизах» в познавательной форме повествует, в частности, московский дворянин Иван Пересветов. Отмечается в это время и новый рост поселений тюркоязычных мусульман (казанских и крымских татар, ногайцев, кабардинцев и т.д.), в еще большей степени инкорпорированных в социальные связи городской жизни. Возводятся молельные дома и специальные постройки для совершения обрядов, появляются мусульманские кладбища, в том числе самое известное – близ Калужской заставы. После покорения Казани Иваном IV в 1552 г. отмечается появление мусульманских форм в московском зодчестве, особенно в строительстве церквей и колоколен. Вершиной этого влияния в русской архитектуре считается сооруженная в память о взятии Казани церковь Покрова На Рву, известная как храм Василия Блаженного (155–1562 гг.). Ее архитектурным прототипом является существовавшая в Казани до ее захвата мечеть Кул-Шариф с восемью минаретами.