Чудов монастырь является своеобразным символом тюрко-славянского и одновременно мусульмано-христианского духовного сотрудничества, поскольку к истории его возведения в равной степени причастны хан Джанибек ибн Узбек и митрополит Московский Алексий. Согласно летописным данным, между ними установились в чем-то показательные для представителей московско-ордынской элиты того времени теплые и даже доверительные отношения. Оба они являли собой пример веротерпимости и присущего духовно развитым людям чувства сострадания. Хана Джанибека современники называли образцом государственной стабильности и порядка в Улусе. Митрополит Алексий, имея охранную грамоту для безопасного проезда в Орду и Царьград (Стамбул), выполнял различные дипломатические миссии. Он многократно бывал в ставке хана Джанибека и, вероятно, там познакомился с любимой женой хана Тайдулой, которая страдала болезнью глаз. Летописи пишут, что Алексию удалось исцелить ее от слепоты, и вся Орда во главе с ханом была потрясена этим чудом. В благодарность хан подарил исцелителю принадлежавший ему небольшой участок земли в Кремле (по одной из версий там раньше находился конюшенный двор Джанибека), на месте которого в память о чуде излечения жены хана был со временем построен Чудов монастырь. В «Татарской Московии» (так иногда именовали Московскую Русь из-за сильных позиций в ней татарской политической элиты – мурз и баскаков) социальная престижность всего ордынского (в том числе и связанного с исламом) имела едва ли не абсолютный характер. Влияние ислама в Москве было настолько сильным, что даже официальный идеолог религиозно-церковных кругов Максим Грек еще в середине XVI в. в одном из своих писем с сокрушением отмечал,  что скоро москвичи, пожалуй, будут ходить в чалмах. С установлением между Ордой и Русью отношений вассальной зависимости (важной составляющей чего был сбор дани) роль удельных князей стала заключаться, прежде всего, в умении любым способом доказать свою лояльность ханскому двору. Во многом сам подъем Москвы и становление ее как столицы будущего независимого государства обязаны поддержке ее князей ордынскими правителями, начиная со времен князя Даниила и его сыновей:  Юрия (1281–1325 гг.) и Ивана (1282–1340 гг.), прозванного Калитой. Претензиям князя Юрия на право быть приближенным к Орде во многом помог выгодный брак с сестрой хана Узбека Кончакой в 1317 г., благодаря чему он был удостоен великокняжеского ярлыка – особого разрешения на правление. Его брат Иван ценой активного и, главное, заинтересованного участия в подавлении взбунтовавшейся в 1328 г. против ханских наместников Твери еще более закрепил московские позиции в ордынской столице Сарае, фактически став главным сборщиком дани по всей Руси. Это означало, что Москва приобрела монопольное право основного партнера и союзника Орды на Руси. За два года до этого (в 1326 г.) митрополит Феогност также получил ханский ярлык, благодаря чему Москва стала церковной столицей формирующегося государства. Многие князья, удостоенные ханских ярлыков, предпочитали отправлять детей в Орду для обучения арабскому языку и обычаям ханского двора. Одной из главных характеристик этого исторического периода является в целом бесконфликтность сосуществования православного христианства и ислама. Ордынцы, выполняя завещание Чингиз-хана, проявляли веротерпимость, что было совершенно нетипично для средневековой Европы, переживавшей в то время расцвет инквизиции.