Роль локальных интерпретаций усиливается после «закрытия врат иджтихада» в X в., когда окончательно сформировались основные суннитские религиозно-правовые школы – мазхабы (однако в шиизме «врата иджтихада» считаются открытыми и поныне), и интерпретация богословско-правового наследия стала считаться возможной только в их рамках, с опорой на авторитеты конкретной школы (таклид). Укреплению практики таклида способствовало также превращение суфийских братств (см. Суфизм) в социальный институт (см. Тарикат), интенсивно происходившее начиная с XII–XIII вв. и совпавшее с распадом Аббасидского халифата и завоеванием значительной части Ближнего и Среднего Востока монголами. В условиях кризиса государственных институтов тарикаты выработали альтернативную модель социальной организации, способную эффективно поддерживать традицию практически при любых внешних условиях. Несмотря на то, что таклид в значительной степени способствовал консервации средневековых социальных институтов, его роль в сохранении культурной и религиозной идентичности была исключительно важной. Кроме того, на протяжении всех последующих веков продолжалась идейная и политическая полемика между различными течениями и группами мусульман. Наиболее заметной фигурой в этой борьбе был Ибн Таймийа, ревностно боровшийся за возрождение «первоначального» ислама и за религиозное единство на основе «правоверия». С его именем связывают разработку «фундаменталистской» линии в исламе, а диалектическое сочетание внутреннего единства ислама и разнообразия его проявлений способствовало сохранению внутренней динамики и жизнеспособности исламской цивилизации. В Новое время традиционалистские идеи пытались претворить в жизнь ваххабиты. Идейная борьба между «традиционалистами» («фундаменталистами») и различными религиозно-политическими течениями «модернистов» характерна и для современного мусульманского мира. В середине XIX в. в связи с модернизацией традиционного мусульманского общества в исламском  мире начинается процесс, который многие исследователи (по аналогии с христианством) характеризуют как «мусульманская реформация», отмечая при этом ряд существенных отличий. Во-первых, эти процессы происходили в разных конкретно-исторических условиях. Во-вторых, «мусульманская реформация» почти не затрагивала собственно богословских вопросов, а касалась в основном религиозных мотиваций различных аспектов мирской жизни. В-третьих, существенный отпечаток на характер «мусульманской реформации» наложило отсутствие в исламе института церкви и духовенства. С религиозно-реформаторским движением связаны и процессы политизации ислама, разработка идей исламского пути развития, альтернативного западным секуляристским (безрелигиозным, обмирщенным) концепциям. В XX в. эти идеи нашли свое выражение в создании ряда религиозно-политических организаций, прежде всего движения «Братьев-мусульман», в разработке концепций исламской экономики, исламской солидарности, деятельности международных мусульманских организаций (Всемирный исламский конгресс, Организация исламская конференция и др.). Во второй половине XX в. (во многом в связи с вытеснением левых сил с политического фланга в арабских и (шире) мусульманских странах) наблюдается рост искусственной радикализации исламских религиозно-политических движений, возникает ряд политических режимов, апеллирующих к исламу как к политической идеологии, – Иран, Пакистан и др. Спецификой этих процессов можно считать избирательное использование исламского богословско-правового наследия в конкретных идеологических целях. Ислам как идеологическая система и ныне функционирует в борьбе идей и мнений.