Оптимальной фигурой здесь мог быть пророк единобожия, однако его признание означало бы и признание зависимости от внеаравийских держав, а в случае с иудаизмом ставило бы в более выгодное положение аравийские племена, уже давно принявшие иудаизм. Но существовавшая в доисламской Аравии самостоятельная монотеистическая традиция не дала пророков. В начале VII в. обе традиции (пророческая и монотеистическая), по-видимому, слились и произвели на свет то, что было названо исследователями «аравийским пророческим движением». Поэтому в собственно религиозном плане рождение новой религии связано как с влиянием и развитием монотеистических религий (иудаизма и христианства), так и с эволюцией сознания жителей Аравии, со специфическими аравийскими формами синкретического (смешанного) монотеизма (единобожия). Долгое время считалось, что происхождение ислама связано с разложением родоплеменного строя в Аравии в VI–VII вв., однако целый ряд фактов показывает, что родоплеменная организация в Аравии не разлагалась, а укреплялась; разлагались же государственные и протогосударственные структуры. Например, к V–VII вв. в Аравии распались древние классовые государства Саба, Набатея, Пальмира, Химиар, ослабла транзитная торговля, пришли в упадок прежние городские центры, усилилась подвижность и военная активность кочевников. Территория Аравии попала под прямую власть Ирана, Византии, Эфиопии. Многие традиционные общественные связи нарушились, обострились конфликты между различными слоями общества: между богатыми и бедными, между племенами, между кочевниками и оседлыми. Все это стимулировало социальные и духовные искания. В ту же эпоху возникали новые формы общественной и духовной жизни, появились новые государства, построенные на динамичном соотношении кочевников и оседлых, усилились внутриаравийские торговые связи, развилась система «заповедных» территорий, регулировавшая взаимоотношения племен. Среди местных культов выделились общеаравийские божества; широкую известность приобрели учения иудеев и христиан; появились люди, верившие в единого Бога, но не причислявшие себя к какой-либо официальной религии. Активно шел процесс этнической и культурной консолидации арабов, формировался единый арабский язык. Потребность в идеологическом обосновании политических, экономических и социальных перемен, в стимулировании их развития породила в разных частях Аравии сходные идейно-политические движения. В условиях господства религиозно-мифологического сознания эти движения возглавлялись людьми, отстаивавшими идею единого Бога и претендовавшими на прямую связь с ним. Помимо Мухаммада в то время в Аравии действовали еще не менее пяти других монотеистических «пророков» («лжепророков», с точки зрения мусульман). Судя по всему, они представляли собой надплеменную власть именно того типа, который в наибольшей степени был приемлем для большинства арабских племен. Им удалось добиться значительного политического успеха в своих областях Аравии и поставить под свой контроль племена обширных областей полуострова, многократно превышавших по территории площадь среднего аравийского государства и сопоставимых по своим размерам скорее с аравийскими царствами. Пророческая деятельность Мухаммада была вписана в этот социально-политический и религиозный контекст. Его противники не видели существенных различий между ним и подобными «пророками» (кахинами) и поэтами (шаирами), образ которых имел некоторое сакральное значение.